– У меня нет сына.
Она повесила трубку, снова уселась в кресло, и на этом все было кончено. Я ушел, оставив мальчишку, которым был когда-то, там, с ней, похоронив его под серым грязным снегом.
* * *
Но это еще даже не начало истории. По-настоящему она началась только через несколько лет, когда опять шел снег, и все вокруг было залито красным и синим светом от полицейских мигалок.
Я стоял и ежился от холода у одного из немногих уличных телефонов, сохранившихся в восточной части Ванкувера. Не ночевать же на улице в такую холодрыгу. Я набрал 911 и стал считать звонки. После седьмого отозвались:
– Девять-один-один. Что у вас случилось?
– Алло? – Я говорил низким, гортанным голосом, стараясь, чтобы он звучал погрубее. – Мы с женой тут наткнулись на одного парнишку, и… ну, короче, что-то с ним неладно. Вроде как не в себе он.
Я слышал, как женщина-диспетчер подавила зевок. Не то от скуки, не то просто не привыкла еще к ночным дежурствам.
– Сколько ему лет?
– Да лет пятнадцать-шестнадцать, что ли, – ответил я. Я уже знал, какое это имеет значение в таком деле, и, к счастью, мне не составляло труда их провести: лицо у меня еще вполне детское. – Я подумал – может, заблудился. Пусть его кто-нибудь заберет. Мороз же на улице.
Она спросила адрес и сообщила, что машина выехала. Я уселся на тротуар в узкой нише, где был когда-то вход в закрытую теперь аптеку. Цемент был ледяной, холод проникал сквозь джинсовую ткань, но ничего, сидеть-то недолго. Я надвинул бейсболку на глаза, натянул сверху капюшон толстовки и стал ждать.
Полицейская машина подкатила без сирены, но мигалка была включена, и красные и синие лучи так и разлетались по кружевной занавеске падающего снега. Я поплотнее закутался в свою толстовку и низко нагнул голову, пряча лицо под козырьком.
– Привет, – сказал один из полицейских, помоложе, выходя из машины. Голос у него был добрый, но он старался держаться на расстоянии. Только что из академии, нервничает еще. – С тобой все в порядке?
Другой полицейский, тот, что постарше, так не осторожничал – подошел, сел рядом. На левой руке у него было кольцо – может, свои дети дома такие, как я.
– Эй, приятель, как тебя зовут?
Я молчал. Даже глаз не поднял.
– Ну-ну, неужели даже не знаешь, кто ты такой, – не отставал старший полицейский. Голос у него был веселый, насмешливый. – Уж это-то все знают.