Я ещё обдумывал это, когда Креона
продолжила:
– Я сама решила идти с тобой дальше,
Малуш. А госпожа Агата Ясная захотела донести до царя Нереуса всю
правду о его советнике Левоне, поэтому отправилась в Моредар.
– Не думаю, что его величество,
которого столько лет водят за нос все, кому не лень, что-то сможет
изменить… – задумчиво сказал я, – Без обид, Виол.
Бард пожал плечами.
– Ты прав, громада. Отца всю жизнь
водили за нос все, кому не лень, – Виол поскрёб затылок, – Могута
Раздорожский ещё до моего побега из Моредара говорил мне, что
Нереус, любящий лесть, окружил себя подхалимами.
– То есть, ты стал служить Могуте ещё
до истории, когда тебя обвинили в убийстве брата?
Виол нехотя кивнул.
– Не могу сказать больше… Магическая
печать.
– И всё же Нереус – царь Южной
Троецарии, – перебила нас Креона, – Тем более, случилась эта
история с похищением принцессы Дайю наместником, а в Моредар прибыл
её отец, король Лучевии. Агата Ясная думает, что сейчас её слова, к
тому же подкреплённые советником Феокритом, будут иметь большой
вес, и Нереусу придётся что-то делать.
Я подумал, что южный царь, скорее
всего, просто повесит всех собак на мёртвого Левона, и дело с
концом. А что ему ещё делать? Всю работу сделал странный бросс,
которого он в глаза не видел.
Но удивило меня другое…
– Советник Феокрит? – я покосился на
Виола, – Тот, который нас чуть живьём не сожрал?
– Я как раз собирался тебе
рассказать… – бард виновато вжал голову в плечи, – Анфим и Лихо,
схватив меня, потащили к Феокриту и попросту оставили с ним наедине
в пещере. И, видит Маюн, у меня получилось его излечить!
Я слегка оторопел, услышав это, и
уставился на барда. Конечно, я никогда не сомневался, что
по-настоящему сильный маг сможет пересилить яд упыря. Но Феокрита
укусил ещё и вампир, так что этот адский коктейль смог бы развеять
разве только что Отец-Небо. Ну, или Вечное Древо…
Но чтобы бард победил яд упыря?!
– И как ты это сделал? Спел
песню?
– Не поверишь, громада, но да! – Виол
вдруг схватил лютню и осторожно провёл пальцами по струнам, – Я
обратился к своему источнику, к самому Маюну, к Яриусу, к
восхитительной Сияне… Моя душа взмыла к небесам, к ветвям Древа,
где резвятся боги, и там я услышал те самые строчки. Признаться, я
никогда не испытывал такого единения со своей стихией.