– Лекарства не забыла? – спросила мама, прежде чем я плотно захлопнула дверцу и пристегнула ремень безопасности.
– Взяла. – Иногда мне казалось, что она считает меня маленькой девочкой, а не тридцатилетней женщиной.
– Чудесный день. У меня для тебя сюрприз. По сути, два.
Счетчик такси уверенно защелкал – клик-клик-клик, – и мы влились в транспортный поток. Я бросила в рот «Поло», чтобы мятная энергия конфетки успокоила раздраженный желудок.
– Хочешь? – Я предложила коробочку маме.
– Нет, спасибо. – Она улыбнулась, но улыбка получилась вымученной, и я заметила, что она очень бледная. Тонкая паутинка морщинок у глаз стала глубже.
– Все в порядке, мам?
Она посмотрела в окно, словно формулируя про себя фразу, прежде чем произнести ее вслух.
– Мне надо тебе кое-что сказать. – Она отвела взгляд, но потянулась и накрыла мою руку своей ладонью. – Я подаю на развод.
– Мама! Не может быть!
Таксист сильнее подкрутил громкость радио, но мне было наплевать, слушает он наш разговор или нет. Я никак не могла поверить, что родители расстались вскоре после моей операции.
– Как можно разрушить брак после тридцати пяти лет совместной жизни? Папа знает? – Я надеялась, пожив немного врозь, они все уладят.
– Пока нет.
– Не понимаю, почему ты так решила?
– Сложный вопрос.
То же самое отвечал отец, если я задавала ему этот вопрос, словно они старательно отрепетировали роли.
– Не может быть, чтобы ты этого хотела.
– И тем не менее это так. Мне комфортнее одной. – Однако новая седая прядь в ее волосах и глубокая морщина на переносице говорили, что она лукавит.
– Это из-за меня?
Раньше родители были счастливы друг с другом. Но им здорово досталось: ведь они боялись, что я могу умереть.
– Не все, что происходит, связано с тобой, моя юная леди. – Тон матери был энергичным и невозмутимым, но с толку меня не сбил. Моя болезнь стоила нам всем больших нервов, и теперь радость выздоровления омрачалась разрывом родителей. И моим с Сэмом тоже.
– Приехали. Высадите нас здесь. – Мать выудила из кошелька двадцать фунтов, и шофер остановился у Масонского зала. Отцепившись от дверной ручки, я вышла из машины и, пошевелив пальцами, чтобы восстановить кровообращение, удивилась: что мы здесь делаем?
В зал спешила группа девушек в юбочках в разноцветный горошек и таких же повязках на запястьях. Над каменным входом трепетал плакат: «Разум. Тело. Дух». Я подавила стон.