Отец, беспомощный и удрученный, тоже приходил каждый день, но подолгу не задерживался. А когда говорил, в его голосе звучали нотки бешенства. Хотя, возможно, он и вправду был взбешен. Каково наблюдать за тем, как угасает твое единственное чадо? Время тянулось бесконечно: врачи консультировались, медсестры суетились, в моей истории болезни появлялись новые записи, пока однажды не свершилось чудо.
– Мы нашли сердце, – сообщил доктор Капур.
Сердце идеально подходило, но, когда меня готовили к операции, никто не ликовал: все понимали, что этот дар судьбы стал возможен только ценой горя другой семьи.
Когда меня везли по коридору, колеса тележки ужасно скрипели, а свет над головой сиял так ярко, что мог, казалось, всосать меня и переправить в будущую жизнь, в которую я отчаянно хотела поверить.
Я думала, что хуже себя чувствовать невозможно, но когда через два дня я пришла в себя в палате интенсивной терапии, мне было так плохо, что стали одолевать мысли: уж лучше было бы умереть. Через трубку в руке в меня вливали разные жидкости, и грудной дренаж давил, как свинец.
Как-то раз Сэм опустился возле моей кровати на одно колено, и я, решив, что ему стало плохо от усталости, собралась вызвать медсестру.
Но, потянувшись к звонку, увидела на его ладони черную бархатную коробочку. Внутри оказалось кольцо с овальным сапфиром в окружении сияющих бриллиантов.
– Не очень романтическая обстановка, – начал он. – Но прошу тебя, выходи за меня замуж. Пожалуйста.
– Сэм? – Я не знала, что ответить.
Он вынул кольцо из коробочки и протянул мне. Я провела пальцем по синему, как океан, камню.
– Кольцо принадлежало бабушке, – продолжал Сэм. – Она хотела, чтобы я положил начало традиции передавать его в семье.
Я почувствовала в горле ком. Разум боролся с сердцем.
– Если это не нравится, могу купить другое.
Сэм растерялся, казался моложе своих тридцати лет, и мне стоило больших усилий не расплакаться. Я не позволила ему надеть кольцо мне на палец. Понимала, что не захочу его снять. И прошептала:
– Я не могу выйти за тебя замуж. Извини.
– Почему? Мы ведь с тобой обсуждали это и раньше.
– Все изменилось. Я теперь другая.
– Ты – это ты. – Сэм с такой нежностью погладил меня по щеке, что я чуть не упала в его объятия. Несмотря на мои немытые волосы и несвежее дыхание, он смотрел на меня так, словно я была самой прекрасной женщиной на свете. Но мне было нестерпимо угадывать в его глазах – там, где раньше теплилось желание, – тревогу.