Артур откинулся в седле, закрывая
глаза. Его энту следовал за ящером драуга, и Покинутый позволил
себе расслабиться. Мысленно он перенёсся на несколько месяцев назад
в прошлое, в котором заново пережил возвращение Агно, поединок
между ними, и самое ценное — момент примирения…
***
Тот день навсегда останется в
памяти, как и следующий, наполненный страданием и безудержным
гневом. Агно Серканис, заменивший Смилодону отца, пал в Дан-Мире,
сражаясь с драугами. Так сказал мастер Осирис, но Смилодон до
последнего отказывался верить его словам. И только увидев
собственными глазами истерзанное тело наставника, юноша поверил и
не смог сохранить внутреннюю чистоту.
Месть Смилодона была кровавой. Он
вырезал группу драугов, охранявших Тракт Ярости, но после того, как
всё закончилось и Покинутый вернулся в Орден, он не почувствовал
облегчения. Напротив, душевная боль усилилась и с каждым днём
становилась всё острее. Не в силах более находиться в долине
Солнечного Дня, Смилодон начал частенько уходить в горы, где
забирался в одну из пещер, чтобы предаться в ней молчаливому
созерцанию. В какой-то момент он сроднился с серым камнем и утратил
интерес к жизни.
Так продолжалось несколько месяцев,
но однажды всё изменилось. Артур помнил, как сейчас.
Стояла волшебная ночь. Он сидел на краю скалистого
выступа, свесив ноги, и молча смотрел вниз на долину, окружённую со
всех сторон неприступными Клыками. Ночью она казалась безмятежной,
полной умиротворения и тишины. Ласковый ветер играл в кронах
деревьев, а тёплые воды Акатона слегка дрожали, отражая луну и
звёзды обратно в небо. Даже отсюда, с высоты птичьего полёта, Артур
сумел разглядеть семейство вепрей, вышедшее к воде, чтобы утолить
жажду. То была чарующая картина, но даже она не могла исцелить
тоскующее сердце, иссушенное смертельной утратой.
В тот момент он не сразу понял, что
уже не одинок на скалистом выступе. Кто-то стоял позади него и в
течение последних минут вместе с ним любовался ночным пейзажем.
Когда Покинутый осознал присутствие незнакомца, то не стал
оборачиваться. Кривая усмешка змеёй легла на уста, отражая
полнейшее равнодушие.
— Не знаю, кто ты, но отдаю должное,
подкрадываться ты умеешь превосходно.
Неизвестный ответил, и его голос
оказался неожиданно приятным. Металлические нотки, присутствующие в
нём, слегка скрадывались грудным тембром, напоминая латную рукавицу
в бархатной перчатке.