Массивный угловой диван в мастерской Виктории с грохотом рухнул на пол, перерезанный пополам Катиным взглядом, лежавшие на нем подушки взорвались клочьями, синтепон разнесло по комнате искусственным снегом.
На низком столике одна за другой лопались большие и маленькие баночки с краской, светлый паркет окрасили разноцветные пятна, будто мастерская решила сама с собой сразиться в Пейнтбол.
– Что происходит во-още? – истошно заорала Землепотрясная Чуб.
– Она в прямом эфире! Я знаю адрес канала, он на Нагорной, летим туда. Я разорву эту суку на части!..
– Даша, беги на кухню, ложись на пол!.. – крикнула подруге Акнир.
Катерина Михайловна не почувствовала миг, когда гнев стал сильнее нее. Не сразу поняла, что, выпустив силу, уже не может смотреть на мир иначе… Ее рука полезла было в карман, где лежал футляр с очками, но, видимо, она обронила его над Городом вместе с туфлями.
Взгляд Кати заметался по комнате.
Скопление сплетенных меж собой полочек с сувенирами, ракушками, глиняными вазами и стаканами, полными кисточек, глиняными – разлетелось в куски.
Зеленая драпировка слетела со стены, превращаясь на лету в лоскуты.
Прикрывая голову руками, Даша Чуб бросилась из комнаты прочь.
Катя быстро опустила глаза… И увидела, как под ее босыми ногами паркет раздваивается, словно под бензопилой, как летят в стороны перерезанные доски, дымятся стружки…
Холодея от ужаса, она резко запрокинула голову, устремив взгляд наверх, сквозь разбитый стеклянный потолок, надеясь, что не уничтожит единым махом пролетающую прямо над ними стаю птиц, а заодно и самолет, парящий в небе где-то на высоте 8300 метров. И еще она вдруг подумала, что, зажмурив глаза, может разрезать и собственные веки.
– Мамочки, что же мне делать, мамочки?!.. – испуганно, жалобно всплакнула она.
– Я здесь…
– …мамочки…
– Я здесь, моя доченька… посмотри на меня!
Слова, похожие на неуловимый шорох осенней листвы, раздались одновременно со стуком брошки-бабочки, упавшей на пол.
И прежде чем Катя признала родной голос из детства, ее запрокинутый к небу взгляд залило слезами – теплой соленой водой, и она почувствовала, что острота ее взора гаснет, слабеет. Безбрежный, непобедимый и неуправляемый гнев присмирел, потесненный иным чувством.
– Не бойся, доченька… Катюша, посмотри на меня!
– …мама?