Правда, аэды выдают какие-то
варианты, что Персей чуть не принял девушку за прекрасную статую из
белого мрамора, но, наверное, врут. Из мрамора – может быть, но вот
белого – очень вряд ли, потому что девушка, на минуточку, была
коренной эфиопкой. А именно – дочкой самого царя Кефея
Андромедой. И болталась она на скале совсем не от праздности
душевной. И даже не потому, что прогневала богов. И даже не (по
примеру Прометея) для того, чтобы ей клевали печень. То есть, гнев
кое-кого правда имел место, но речь шла уже совсем не об одном
органе…
Если по порядку, то мать Андромеды,
Кассиопея прогневала морских нимф заявлением, что она красивее их.
Нимфы, вместо того, чтобы постучать костяшками пальцев по головам,
всерьез обиделись и пошли с челобитной к Посейдону. Посейдон,
который нимф шибко любил как подданных и просто так, иногда в
частном порядке, выслал на земли Кефея славную монстрятину.
Монстрятина последовательно
пережрала: приманку у рыбаков, рыбу у рыбаков и даже частично самих
рыбаков. Когда водная пакость принялась за корабли, народ пошел к
оракулу, от которого и получил логичный ответ: «А вы отдайте на
растерзание чудищу дочку Кассиопеи, авось, полегчает».
Вдохновленный народ не стал особо
спрашивать разрешения у царя и царицы, так что Андромеду споро
пристегнули к скале, украсили лавровым венком (с приправкой оно
вкуснее) – и пожелали счастливо оставаться под морским бризом.
Услышав такую трагическую историю и
увидев красивую, хоть и излишне загорелую девушку в беде, Персей
тут же влюбился и возжелал объект любви спасти от участи вкусного
полдника. Но перерубать цепи волшебным мечом почему-то не стал,
потому что «лучше я совершу великий подвиг!!»
Объект будущего подвига уже всплыл с
морского дна, унюхал полдник и бодро нацелился на скалу с
царевной.
Кассиопея и Кефей, увидев морское
диво, прибежали на берег и принялись обнимать дочь, вопя и
голося.
В этом сумбуре Персей проявил себя
как истинный сын Громовержца.
– Спокойно, граждане! – заявил он. –
Я, на минуточку, сын Зевса и совершил великий подвиг – убил Медузу.
Могу еще один совершить, исключительно ради большой любви к вашей
дочери. Только… это… мне бы уточнить… а дадите дочку в жены?!
Малость прибалдевшие родители пообещали не только дочку в
жены, но и царство в придачу и даже еще к нему печенек. Про
печеньки Персей уже не слышал. Когда он увидел, какого размера
рыбеха подплывает к скале, голод вскипел в его крови с новой силой,
а потому он окончательно отбросил сомнения и рванул забарывать
монстра.