Строгое лицо местной «шишки»-мецената было каменным. Он внимательно изучал меня пронзительными карими глазами, но в перепалку не ввязывался.
Пузатый мужчина в галстуке повернулся с поджатыми губами к Вольфовичу, сказал что-то типа «уволь к чертовой матери эту пигалицу» и расплылся в широкой улыбке, поворачиваясь к детине.
– Не переживайте, Андрей Николаевич, долго эта особа здесь не задержится. Идемте.
Это они меня уволить решили?! Ха, я здесь и не работаю!
– Меня и так здесь не будет! – крикнула удаляющимся фигурам. – Я маму подменяла, а у нее, между прочим, рука сломана и произошло это на производстве! Ждите трудовую инспекцию! Заодно расскажите им, почему детям приходится работать вместо своих родителей!
Я разгорячилась и готова была рвать и метать. Мало того, что работать в праздник приходится, что меня мой начальник в таком виде видел, так еще ходят тут всякие, строят из себя повелителей мира. А маме давно пора было сменить эту работу, человеку в ее возрасте нужно спокойное место.
Я жадно схватилась за ограду и немного подалась вперед, чтобы зло улыбнуться разом взглянувшим на меня мужчинам. Вольфович стал нервно теребить ворот серенького пальто, зная с кого первого спросят за весь этот беспредел. Так ему и надо, нечего было нагружать бедных женщин сверх нормы за «спасибо». Весь год они работали как проклятые, а он даже премию никому не выдал. Зато себе вон какой ремонт в кабинете отгрохал. Даже с улицы видно этот стоуровневый потолок с кучей лампочек.
– И учите, я юрист, и законы знаю! – решила забить последний гвоздь в доску. Гордо поправила сползающую шапку. И тут ковш качнуло... я не успела схватиться за перила, и меня дернуло вперед. Взвизгнула, понимая, что не удержусь и повалилась за борт с двухметровой высоты. Ноги-руки было не жалко, главная мысль - не свернуть себе шею и дожить до следующего утра. Почти новогоднее желание!
Полетела вниз и заметила метнувшегося ко мне детину, ловящего меня прямо в воздухе. Зажмурилась и почти сразу больно в него врезалась, снеся своим ускорением, и вместе мы плюхнулась на бренную землю.
– А-а-а-й,- завопила я как ужаленная.
Открыла глаза и попыталась подняться на руках, не сразу сообразив в какой позе нахожусь. Вынырнула откуда-то из-под мышки детины, и тут же скатилась на снег, пытаясь сесть. Левая нога в щиколотке жгла невыносимой болью, и я шипя схватилась за нее.