— О! — только и смогла выдать восхищенный вздох, разглядывая профиль коня, — Окуляры! Неужели он может сам обходить препятствия?
Возница хмыкнул, видимо, наслаждаясь моим удивлением, и жестом пригласил занять место в двуколке. Из ноздрей коня со свистом заклубился пар, пахнущий канареечником.
«Догадались же использовать экстракт для теплопроводности, — думала я, откидываясь в кресле. — Кто же сделал это чудо? Может, сам лорд Блэквуд настолько умелый артефактор? Если так, я бы о нем, наверняка, слышала. Или все дело в том, что талант появился в бедной семье, живущей под покровительством богатого лорда, и теперь вынужден работать в безызвестности?»
Возница покрутил рулевое колесо, и конь пришел в движение. Рывок, с которым двуколка тронулась с места, был едва ощутим, а на удивление плавный ход убаюкивал.
— Что мисс скажет о Золотом? Нравится?
— Не то слово! Первый раз такое вижу.
— Дело рук молодой хозяйки, земля ей пухом.
Возница стянул с головы кепи и, прижав к груди, посмотрел на небо.
Я была так озадачена, что не нашлась с ответом. К счастью, мой спутник оказался человеком словоохотливым и, видимо, не мог удержаться от искушения рассказать о достижениях леди Блэквуд тому, кто о них еще не слышал.
— Да-да, хозяйка наша мастерица была та еще, — он покрутил в воздухе своей механической кистью: — Это, кстати, тоже она. Со мной большая неприятность случилось. Лет шесть назад во время испытаний первого Грома. Там в воздушной рубашке какой-то просчет оказался, ну, котел под давлением и взорвался…
— Кошмар!
Сдержать эмоции было трудно, несмотря на спокойный тон собеседника. Он рассказывал о жуткой трагедии, лишившей его правой руки, так, будто эта история произошла с каким-то другим человеком.
— И не говорите, там котла этого было, литров на десять, не больше, а рвануло, — возница аж прищурился от воспоминаний. — Но нет худа без добра, мисс. В новой руке силы на троих. Знай только вовремя смазывай. И суставы на смену погоды не крутит. Что так смотрите? Не верите?
— Нет-нет, конечно, верю! — поспешила успокоить собеседника, опасаясь, что моя задумчивость может быть истолкована превратно. — Рука чудесная! Такая тонкая, искусная работа…
Возница довольно хмыкнул, и, дернув рычаг, повернул направо, обгоняя фаэтон, окутанный дымом. В воздухе пахло гарью. Водитель, тот самый, усатый, яростно бранил «чудо техники», пока его пассажиры безуспешно пытались откашляться.