- На каком этапе закрыли?
- Когда уже состоялись удачные пуски! – Келдыш хлопнул ладонью
по столешнице.
- Понятно. В качестве ответной любезности я должен пропихнуть
возобновление работ по «Буре» через Совет, чтоб, заручившись его
решением, положить на стол членов Политбюро проект постановления об
оживлении программы? Сделаю, но не это.
- Что же?
Как улыбался Гагарин на общеизвестных снимках, все видели. А
саркастическую полуулыбку?
- Как вы сами понимаете, если я займу этот пост и прикажу
конструкторам, а потом Малиновскому: «Буре» быть, и точка, пошлют
далеко и без хлеба. Даже получив полномочия самодержца, всё равно
не стану. Вы сами сказали, многие стратегически важные решения
приняты потому, что хрущёвская левая пятка так захотела, причём,
будем справедливы, среди них много правильных. Вот чего у нас нет,
так это научно проработанной концепции, каких и сколько нам нужно
носителей ядерных и термоядерных боезарядов в минимально
необходимом количестве плюс некоторый запас прочности, - я перевёл
дух, наблюдая за реакцией Келдыша, смотревшего на меня с некоторым
любопытством, но без особых эмоций. – Говорят, Хрущёву угрожал
Кеннеди, мол, у Америки достаточно боеголовок, самолётов и ракет,
чтоб уничтожить СССР триста раз, на что наш Премьер ответил: а у
нас только на одно уничтожение Америки, но этого хватит.
- Басня, - скривился академик. – Но сам ход рассуждений
верный.
- Проблема в том, что и мы с вами, и американцы находимся в
заложниках у генералитета. Они как можно громче истерят – вон за
речкой страшный враг-большевик, значит, вооружения требуются
новейшие и в возрастающем количестве. Мы – догоняющие, потому что
атомная бомба и стратегическая бомбардировочная авиация с этими
бомбами у них появились раньше.
- Но они их не применили против Северной Кореи и Китая в
пятидесятом. Хоть у Советского Союза ещё не имелось практической
бомбы, принятой на вооружение, да и средство доставки – только
Ту-4, его хватило бы дотянуться только до Аляски.
Ого! Смелое заявление. Вразрез с неуклонно муссируемыми тезисами
и перманентной и беспредельно агрессивной внешней политике США. Не
диссидент, но критически мыслящий человек.
Невольно сравнил с Королёвым. Сергея Павловича я бы
охарактеризовал одним словом: «вопреки», потому что он вернулся в
ракетостроение после Колымы именно вопреки всем жизненным
обстоятельствам, добился, доказал, отстоял, создал… И теперь, пусть
и советуется с приближёнными, идёт напролом, убеждённый в своей
правоте. Но столь глобальная уверенность в себе притупляет
самокритичность. Если бы не перспектива с F-1, продолжал бы
проталкивать свою безнадёжную тяжёлую ракету с тридцатью
керосиновыми ЖРД первой ступени.