Мужчины молча собирали одеяла. Один из них осматривал ступени у входа, поврежденные повозкой. Чувствовалось, что им не по себе и стыдно. За неожиданное вторжение, за неумелую перевозку больного, после которой ему стало только хуже.
– Дио обязательно справится, – попыталась подбодрить их. – Что случилось с вашим другом?
– Он нам не друг, – откликнулся осматривающий ступени мужчина, окинул испуганным взглядом товарищей и продолжил: – Мы с самого утра как водится рубали горелицу, и не заметили, как забрались на топи, те, что на окраине Миракра.
– Ну к болотам, которые последнее время, по россказням, кишат этими проклятущими пучеглазыми тварями, – вздохнув, добавил другой мужчина, расстилая одеяла на дне повозки, – будто Ледрама им было мало.
– Слушать, что люди говорят, просто нужно, а не списывать их слова на бред от отваров кутитравки, – вмешался в разговор до этого молчавший мужчина, – сейчас бы заказ дорубали, ромы в карман и ту самую кутитравку бы уже попивали, – мужчина посмотрел в сторону входа в лечебницу, – и этот вон, слава Сирии, повстречавшийся нам, целехонек был бы.
– Да хватит ты, – перебил его мужчина, закончивший осмотр ступеней и теперь что-то усердно подсчитывающий, – раз они там роились, знать, пора думать о том, что могут и сюда приползти.
Тактично покашляв, я напомнила о своем существовании, попытавшись пресечь назревающий спор.
– Прости, госпожа, – продолжил рассказ мужчина, – мы рубали горелицу. Увлеклись и забрели почти до самых болот. Я, извиняй за подробности, отлучился по нужде, – он замолчал, прокручивая в голове произошедшее, и тут его прорвало: – Я не успел спустить портки, как из зарослей у болота появилась первая тварь! Серокожая, ростом локтей восемь, длиннющие руки и на каждой по две ладошки. Сирия спаси, сразу по две! Когти с ладонь. Но страшнее всего глаза, беспощадные голодные глаза. Не понял еще, что нахожусь на пороге лабиринтов вечности, а уже жевал траву под ногами и орал во всю глотку, а другая тварь, напавшая сзади, устроившись на этой самой спине, – он повернулся вполоборота и указал пальцами на изодранную куртку в кровавых потеках, – оттягивала на себя мою голову за волосы, как будто хотела просто оторвать.
Слезы потекли по его щекам, мужчину трясло от воспоминаний пережитого, наверное, лишь сейчас он понял, насколько близок был к смерти.