. Будем надеяться, что Льюис прав. Ни одного экземпляра эссе не уцелело ни в семейных бумагах Льюисов, ни в архивах Оксфордского университета
[210]. Мы так и не узнаем, что Льюис думал про «оптимизм» и в какие выражения облек свои мысли. Мы знаем одно: ему удалось произвести впечатление на жюри и упрочить свою репутацию восходящей звезды на университетском небосклоне.
Перспективы академической карьеры теперь несколько обнадеживали, но отношения с отцом оставались отчужденными и непростыми. Загнанная вглубь проблема связи Льюиса с миссис Мур вновь вышла на передний план и сделалась угрожающей в июле 1921 года, когда Альберт Льюис письменно известил сына о намерении приехать в Англию, наведаться в Оксфорд, повидать сына, а также осмотреть его комнаты в колледже. Встревоженный вероятными последствиями встречи отца с миссис Мур, Льюис поспешно изобрел «друга», из-за которого такой визит делался неудобным. Он утверждал, что «съехал из колледжа» и делит теперь комнаты с человеком, который «по горло занят», нельзя отрывать его от занятий сторонними визитами[211].
В искусстве обмана Льюис зашел так далеко, что создал нечто вроде театральных декораций, поспешно преобразив задние комнаты в доме миссис Мур в подобие «студенческой норы», и ухитрился уговорить другого студента, Ронди Пэсли, погостить у него во время докучливого родительского визита, изображая перетрудившегося и необщительного соседа. Но в итоге отец удовольствовался сытным обедом в отеле «Кларендон» на Корнмаркет и не проявил ни малейшего желания видеть жилье сына или его колледж[212].
Успехи и провалы: академические достижения и безработица
Последний академический год (1921/22) Льюис готовился в Университи-колледже к финальному экзамену, сосредоточившись на двух целях: отличиться на выпускном испытании в июне, а затем найти работу. Дневник этой поры отражает поразительное количество прочитанных книг, выполненных домашних обязанностей, вовлеченных в разговор друзей и родственников миссис Мур, испробованных вариантов устроиться на работу и безуспешных попыток справиться с нарастающей тревогой и мыслями о том, удастся ли найти место в университете.
Сомнения переросли в мрачную уверенность к маю 1922 года, когда до финального экзамена оставалось меньше месяца. Эдгар Кэррит, тьютор Льюиса по философии, ясно дал понять, что в ближайшее время вакансий в университете не предвидится. По его словам, у Льюиса имелся только один реальный шанс, если уж он твердо выбрал для себя академическую карьеру: провести в Оксфорде еще год и «пройти дополнительный курс»