Наследник костей, Раслер, завоеватель и новый Король Севера.
Теперь – мой муж.
В полной тишине он кладет мне на голову корону моего отца.
И я едва не ломаюсь под тяжестью этой ноши.
— Жреца повесить, - слышу я короткий приказ мужа.
Никто не осмелится ему перечить. Воющего, молящего о пощаде толстяк тянутпрочь – расправа будет короткой, смотреть здесь не на что.
— Ты ведь этого хотела? – безразлично спрашивает Раслер.
Киваю, пытаюсь сделать почтительный поклон, но Наследник костей останавливает меня коротким взмахом руки. Не хочу думать, откуда он знает, потому что ответ мне не понравится.
— Я думала, вешать ты прекратил вчера, - отвечаю я, и на этот раз выдерживаю его взгляд.
Он все так же холоден, как будто передо мной всего лишь оболочка, лишенная всего живого. Наверное, он и вправду мертв, как говоря наши жрецы. Живой не сможет год жить среди бесконечных снегов в компании мертвецов. Раслер – смог.
— Я всего лишь избавлял свое государство от порчи будущих бунтов, - отвечает он и на его лице мелькает первая бледная эмоция – непонимание.
— Мы гордый народ, и нужно что-то большее, чем сотня показательных казней, чтобы сломить нашу волю.
Поверить не могу, что я говорю это Наследнику костей – он убивает и за меньшую дерзость. Но меня так воспитали, и даже страх и инстинкт самосохранения не могут заглушить эту вездесущую привычку всегда говорить правду. Я не умею врать, не умею лукавить и даже кокетство мне чуждо. Да и с кем мне было кокетничать? Я рассеянно прикасаюсь к шее, закрытой высоким воротом платья. До сих пор в ушах стоит недовольный шепот собравшихся: «Черное подвенечное платье – это не к добру!». Да, черное, потому что другого у меня не было. Потому что я в трауре по умершему отцу, по разрушенной жизни, потому, что жизнь никогда не баловала меня, но и к такому ее коварному удару я оказалась не готова.
— Я учту твой совет. – Раслер снова скользит по мне потухшим невидящем взглядом, наклоняется к моим губам. – Пора заканчивать этот фарс.
— Да, - зачем-то говорю я, хоть новому Королю Севера не требуется мое одобрение.
Губы Раслера так близко, что мое сердце замирает от страха. Никто и никогда еще не целовал меня. Мой жених Артур вел себя крайне почтенно, как и подобает благородному ярлу, и в дни его визитов мы подолгу ходили в саду, обсуждали погоду и государственные дела.