Я открыл для себя вульгарность Гарри. Он спешил, беспокоился, весь лоск слетел. Я направился к Дженнифер, она повернулась спиной ко мне, к ней приблизился молодой человек элегантной наружности.
– Чего вы ждите? – взмолился Гарри.
Он предвосхитил меня и взял Дженнифер за руку:
– Можно вас побеспокоить, дорогуша? Наш французский друг хотел бы потанцевать с вами…
Дженнифер повернулась ко мне. Молодой человек вежливо отстранился, гинеколог отвесил поклон.
– До скорой встречи, Дженни.
Он удалился.
– Schätzchen — сказал Гарри, – вот и он… Грегори Уолстер.
Дженнифер улыбнулась.
– Очень рада поближе познакомиться… Вам нравится наш цирк?
– Он развлекает.
Дженнифер прикоснулась к обшлагу пиджака Гарри:
– Гарри всегда такой вежливый, внимательный… Я обожаю вас, Гарри.
Адвокат покраснел.
Дженнифер отличалась от своей сестры. Мари-Софи придерживалась стиля «мать ваших детей», «та, что молится за вас», «та, которая не обзывает вас ни дураком, ни сволочью». А если это она и есть, мой женский фантазм?
Рой Орбисон произвел свой обычный эффект, Дженнифер расположилась в моих объятиях. Я всегда рассматривал медленный танец как совокупление стоя.
– Вы меня забыли? – спросила Дженнифер.
– Нет.
– Зачем обманывать?
Под шелковым платьем тело ее пылало, наша кожа пробудилась, волны ее дорогих духов и пота пьянили меня. Ее дыхание меня ласкало, в нем не чувствовалось ни капли никотина, только ее свежесть. Мы танцевали. Если можно было назвать танцем это волшебное слияние… Но в такие моменты все было бы так же с любой девушкой… Я становился мужчиной-животным, а она самкой. Наши желания совпадали. Это было все, это было очень много.
– Сколько времени вы пробудете?
Голос был нежен. Я переводил для себя закодированный язык: «Будем ли мы иметь возможность вновь увидеться?» На нас лилась медоточивая музыка So beautiful Орбисона.
– Я уезжаю…
– Куда?
– В Париж.
Тело ее стало тяжелым, и она отдавалась.
– Я тоже уезжаю в Париж.
– Когда?
– Послезавтра. Делаю пересадку, затем продолжаю поездку до Нью-Йорка. Моя мама живет в Америке.
Я говорил какие-то банальности. Она меня спросила:
– В котором часу вы выезжаете из Мюнхена?
– В 13 часов.
– И у меня занято место в этом же рейсе… Можно было бы…
– Что?
– Не знаю. Возможно, вы с кем-то…
– Я один.
– Поедемте вместе.
Кто был голубем, она или я? Почти неподвижные на танцплощадке, мы испытывали острый приступ желания.