– Там было еще два урода. Это настоящее нападение! А?! Максим! Вы понимаете?!
– Если бы это было настоящее нападение, мы бы с вами сейчас не разговаривали. Это просто моя ошибка.
– Но вы же ее исправили, не так ли? Не переживайте! Давайте считать это каким-никаким приключением.
– Всякое приключение, – упорствовал Максим, – это результат плохо организованной работы.
Кира поежилась. Надо было переменить тему.
– Хотите кофе? – спросила она.
– У вас с собой термос?
– Нет, конечно! Я вас приглашаю наверх выпить кофе. Вы что, не понимаете?
Максим опять вздохнул.
– Понимаю. И потому откажусь. Спасибо за приглашение. Я провожу вас до дверей и только.
Кира встала. Максим тоже поднялся.
– Блин! Правильный, да? Я же вижу, вы один. Один-одинешенек. Это ведь нелегко быть одному. Ну что вы себе вообразили? Разве нельзя двоим взрослым людям просто посидеть в тепле и уюте? Посидеть и поговорить. Всего полчаса. Разве я многого хочу?
Кира взглянула на Максима, он смотрел в сторону, упрямо выпятив нижнюю губу.
– Блин! – опять сказала она и пошла к подъезду.
Максим забежал вперед и вошел первым.
Кира открыла дверь квартиры ключом.
– Знаете что? – сказал Максим. – Я спущусь и буду стоять под вашими окнами столько, сколько вы пожелаете. Вы подойдете к окну и увидите, что я никуда не ушел. Хорошо?
– Вот, вот! Будете стоять и думать: когда ты, наконец, угомонишься? Хотя… если честно, немного гламура мне бы сейчас не помешало.
Максим уже спускался по лестнице. Услышав ее последние слова, он остановился, повернулся и простер к ней руку:
Там брезжит свет, Джульетта, ты как день!
Стань у окна. Убей луну соседством;
Она и так от зависти больна,
Что ты ее сразила красотою…
– Ах, вот так, да?! Значит, мы любим Шекспира? Тогда держитесь крепче!
И Кира певучим оксфордским английским выдала не перевод Пастернака, а оригинал:
But soft! What light through yonder window breaks?
It is the east, and Juliet is the sun
Arise, fair sun, and kill the envious moon,
Who is already sick and pale with grief…
– Нокаут, – сокрушенно сказал Максим. – Я сражен! Так сорок тысяч чашек кофе сразить не могут! Я буду вздыхать всю ночь!
– Идите в задницу! – крикнула Кира и, махнув рукой, захлопнула дверь.
Максим вышел на улицу, вдохнул полной грудью морозный воздух и задрал голову. К ночи похолодало, и темно-голубой шелк, там наверху, украсили звезды. Ветер гнал по небу редкие черные облака. Фонарь во дворе подсвечивал перепутанные, желтые от его света ветки. Издалека они походили на скомканную сенную труху. Свет, истратив на нее все силы, сразу обрывался и не мешал видеть небо. Туда, в темнеющую голубизну, невозвратно ушел, чтобы встретиться лицом к лицу со звездами, орбитальный телескоп «Хаббл».