нормально. Но Юхас всегда вела себя не так, как остальные
дети. Что подразумевало, что как раз-таки она-то захочет изучать
графики функций, а не чары и зелья.
Вопрос: что теперь победит — желание Терезы видеть своего
ребёнка нормальным, даже если это означало признать его очевидную
ненормальность, или же признать (в этот раз окончательно), что её
дочь — ненормальна, пусть и сохранив для неё типичный-обычный
сценарий школа-колледж-замужество?
Лично Сигрид ставила на первое.
Это было возмутительно в высшей мере! Из всех существующих мерок
на шкале возмутительности данная ситуация побила все рекорды,
заставив отметку улететь куда-то в стратосферу, не иначе.
Сигрид могла понять, когда ей отказывались продавать ножницы в
магазине канцтоваров. Ради бога, это и в её времени на территории
Великобритании до восемнадцати сделать вроде как было нельзя, что,
кажется, даже стало тамблеровским мемом. Правило тупое, абсурдное,
но в нём можно было разглядеть хотя бы зачатки здравого смысла!
Но зубная паста! Кому вообще может прийти в голову ставить
возрастной рейтинг на зубную, мать её, пасту?!
Поход за покупками к школе, где пишут на пергаменте и на уроках
буквально изучают, как можно кого-нибудь отравить, было
решено совершать на следующий день, в воскресенье, совместно с ещё
некоторым количеством обычных семей, которым (не) повезло
столкнуться с ребёнком-магом. Был довольно жаркий и солнечный
воскресный день, в который никому из взрослых не надо было идти на
работу, что позволяло с чистой душой этот зачастую единственный
выходной день на всей неделе посвятить толкучке среди шебутных
магов и вливанию денег в магическую экономику и малый волшебный
бизнес.
Началось всё с того, что было нужно вовремя приехать в указанное
МакГонагалл место. Семья Сигрид жила в Ноттингеме, графство
Ноттингемшир. При всей своей истории, уходящей корнями ещё в
рассказы о Робин Гуде и короле Ричарде, похвастаться удобным
расположением относительно культурных и производственных центров
Англии этот город не мог. До Лондона ехать было почти три часа на
довольно дряхлой и старой (исключительно по предвзятому мнению
самой Юхас, для которой шестьдесят километров в час едва ли могло
считаться быстрой ездой) машине, что, учитывая назначенное время
общего сбора к одиннадцати утра, едва ли являлось удобным.