Сигрид ценила умение людей правильным образом преподнести себя и
произвести впечатление некоторой оторванности от общественных
стандартов. Да, конечно, им всё ещё будет важно, что о них подумают
соседи и прохожие, но первый шаг на пути к подлинной независимости
и самодостаточности уже ими был сделан. Той же самой Терезе до
этого было расти и расти (и, как подозревала Юхас,
безрезультатно).
Ей нравилась эта семейная пара, чьи дочки выглядели наиболее
разумными и сознательными среди собравшихся на небольшой площади
одиннадцатилеток.
Своевременное появление МакГонагалл оборвало ещё не начавшееся
знакомство. Подумав, Сигрид решила, что это к лучшему — мать может
и была отдельной интересной личностью (в какой-то степени, если
начать разговаривать с ней на строго определённые темы), но её
катастрофическая и доведённая до апогея неуверенность в себе всегда
портила любые её попытки сойтись с кем-то, чей интеллект позволял
эту её черту замечать. За такой склад характера, очевидно, нужно
было благодарить бабушку и дедушку.
И чёртовы семидесятые с их полнейшим отсутствием культуры заботы
о своём психическом здоровье.
Косой Переулок пестрил разными красками, шумом и гамом базара в
Шанхае с поправкой на непривычно одетых европейцев, чьи
разнообразные мантии определённо мешали им в любом подобии
толкучки. Непрактичность этой одежды сразу же бросалась в глаза,
даже если не учитывать палящее солнце и жару в плюс тридцать, с чем
наверняка можно было справиться парой взмахов палочкой.
При мысли о том, что магия может навсегда решить проблему
слишком высокой и слишком низкой температуры, всегда разным образом
доставляющих одинаковое количество неудобств и страданий, Сигрид
ещё больше приободрилась. Её даже захламлённый паб-гостиница, через
который осуществлялся проход в мир иной, не смутил. Это место даже
внезапно показалось на удивление атмосферным и аутентичным,
вписывающимся в это абстрактное безумие магического общества как
нельзя удачно.
Вывески свисали, как на старинных европейских улочках,
затерявшихся во времени. Везде пестрели надписи о работающих уже
множество веков лавочках. Юхас не переставала озираться по
сторонам, отмечая, куда она собиралась пойти первым делом после
обмена валюты, и делая себе мысленные зарубки, что и где находится.
Мать вцепилась в её руку заметно отросшими за последние пару недель
ногтями, на что приходилось не обращать внимания — вокруг было
слишком много интересного, чтобы отвлекаться на привычную и
обыденную Терезу.