— Шо делать надобно?
— Морды будем козлам бить, — хмыкнул я.
И коротко пояснил задумку артистам. Внимательно выслушали,
подтвердили, что поняли, и разошлись по позициям. Братцы акробатцы
и Кот пошли имитировать, что справляют нужду. Я встал справа от
двери, Серёга Муромец слева, а Лютик прямо на проходе.
— Сереж, что делать помнишь? — уточнил я у богатыря.
— Помню, барин, — невинно улыбаясь, он хлопнул в ладоши своими
огромными ручищами.
— Лютик ты готов?
— Угу…
Дверь открылась и внутрь ввалились трое мордоворотов, готовые
пересчитать нам кости. Они едва не наткнулись на Лютика, но вовремя
его увидев, остановились.
— Только сегодня и только сейчас, цирковое представление для
трёх олухов царя небесного! — затараторил карлик, и прежде чем
нахичеванские сообразили, что происходит, резко раскрыл полы своего
пиджака.
Оттуда вылетели голуби прямо в лицо громил. Те «выступления» не
ожидали, начали пятиться и пытаться отбиться от птиц.
— Э-э, птыца убэри!
Серега ждать не стал — вырос перед мордоворотами и повторил то,
что уже делал с близнецами. Взял громил (а по сравнению с ним,
всё-таки котят) за головы и хорошенечко приложил друг от
дружку.
Бабах!
Я тоже не застаивался, закрыл за нашими преследователями дверь,
и выбросил двойку левая — правая по бородатой морде.
Все три громила остались лежать на полу. Сортир был проходным
местом, поэтому в любой момент сюда могли зайти люди.
— Серега держи дверь, и никого не пускай, — распорядился я
Муромцу.
Тот сразу подпер дверь своей ногой пятидесятого размера, теперь
в сортир было не попасть.
— Витька, Митька, в темпе снимайте с них костюмы и
переодевайтесь. Как закончите, придержите дверь, чтобы переоделся
Серёга, — велел я.
— Точно? — с сомнением спросил Витька.
— Точнее некуда, нас не должны узнать на перроне, люди Демидова
там тоже есть.
Близнецы бросились выполнять поручение. Закончив, приняли пост у
Муромца и тот тоже переоделся в костюм одного из нахичеванских.
Благо, костюм был великоват громиле, иначе на богатыря он бы
попросту не сошелся. Даже сейчас Серёги не получилось застигнуть
пуговицы на пиджаке.
— Маловат, не могу руки опустить, — пожаловался Муромец.
Он действительно не мог опустить руки до конца. Вернее мог, но
тогда бы пиджак разошелся по швам.
— Ничего, до перрона так пойдёшь, — бросил я. — Потом хоть трава
не расти!