— Мирослав! Мирослав несет вещи, пропуск и собирается ехать. Мари с Дэвидом отвезут его в Ленпорт.
Конечно же, этим ребенком оказался тот самый человеческий мальчик, что в принципе неудивительно, шарен своих детей не называли человеческими именами.
— Мирослав, да? Приятно познакомиться, — протянула я руку мальчику. Тот серьезно кивнув, пожал ее. Отвезти ребенка в Ленпорт было не проблемой, меня больше беспокоило, что его опекуны так легко отпускали с совершенно чужими людьми. Конечно, шарен имели крепкие родственные связи и не допускали и мысли о физическом вреде соотечественнику, что не исключало, например, экономического вреда. Но и наивными они не были.
— Что будем делать с мальчиком? — шепотом поинтересовался Дэвид.
— Возьму номер коммуникатора его опекуна как минимум… — я вытащила из нагрудной сумки свой аппарат и растерянно промычала. Он был разряжен. А ведь я никогда не допускала подобного!
— Не волнуйся, сейчас свой дам, — но его тоже был разряженный. Дэвид резко зашипел, пытаясь скрыть ругательства, которые так и вырывались. А я только недовольно поджала губы. Странно же, что одновременно заглох и электрокар, и отключились коммуникаторы. Таких совпадений не бывает, что-то не то было в той области с руинами. Других подозрений у меня не было.
Впрочем, об этом я решила подумать позже. День подходил к концу, и я, честно говоря, едва стояла на ногах — бессонная ночь, утренние стрессы, еще и тяжелая работа весь день делали свое дело. Я чувствовала, что стоит мне сесть обратно в машину, как глаза снова начнут закрываться. А у меня еще чужой мальчик на руках…
— Тогда просто запишу, документы у него, судя по всему, есть, — благо с карандашом мне повезло, сразу же попался в сумке под руку.
Но шарен только отмахнулся, мол, все отлично, за мальчика Михоур не боится, а номер нашего электрокара записал, и вообще Михоуру уходить пора, там корова рожает. Я еще раз поблагодарила его за помощь, а ребенку предложила устроиться на заднем сидении, только пришлось подвинуть старье, которое мы вынесли из руин.
— Вы не беспокойтесь, Михоуру ничего не будет, он мне опекун, но с ограниченными правами, а у меня ограниченная дееспособность, — сказал мальчик, помахал в окно своим шаренским друзьям и с интересом высунул голову вперед — между сидениями, заглядывая нам с Дэвидом в лица. Трогать ничего не трогал, но осматривался без боязни.