– Джулия! Наконец-то!
«Мы не виделись два года, – строго напомнила я себе, еле переводя дыхание. – Все будет в порядке!»
Мне стоило больших усилий просто поднять взгляд. Некоторое время мы молча рассматривали друг друга.
– Ты похудела, – с теплотой в голосе сказал брат. – И выглядишь бледной. Ну, это ничего! Главное, что ты здесь!
И, приобняв за плечи, он повел меня к порогу. Я молчала. Нужно было сказать что-то в ответ, но сокрушительное обаяние Рикардо всегда действовало на меня отупляюще. Наверное, он был самым красивым мужчиной в Венетте. Несмотря на высокий рост, он двигался легко и грациозно, словно танцор, а плечи у него были широкие, как у гондольера. В отличие от других патрициев, которые умели только нежиться на мягких подушках, Рико спокойно мог провести лодку от площади Трех Грифонов до самого Тарчийского подворья, даже не вспотев.
Какая-то тень отделилась от одной из колонн, и я только сейчас заметила, что на террасе мы были не одни. Там, в полосах света и тени, стоял молодой мужчина в простом вельветовом камзоле глухого черного цвета и таком же мрачном плаще, переброшенном через плечо. Когда он шагнул на свет, я вздрогнула: левую половину его лица уродовал толстый шрам, протянувшийся от уголка глаза к подбородку. Серые, как зимнее море, глаза холодно блеснули, отчего меня пробрал озноб. Я отметила, что Рико не стал представлять мне этого господина, только кивнул ему на ходу.
«Вид, как у наемного убийцы!» – подумала я неприязненно. Интересно, кто это? Неужели Рикардо нанял для охраны одного из браво? Такое знакомство до добра не доведет! Одно дело – сговориться с браво тишком, под покровом ночи; этим в Венетте грешили многие, у кого водились лишние цехины. Но совсем другое – открыто приглашать кого-то из этих отщепенцев в свой дом! Хотя Рико, он такой. Ему сам черт не брат. Захочет – возьмет охранником даже Хорро из морских глубин, и никто ему не указ! Всегда таким был.
После яркой солнечной улицы, брызжущей красками, внутренние покои дома показались мне удивительно темными и тихими. На круглом инкрустированном столике до сих пор стоял букет траурно-белых лилий. Пышные цветы поникли, отражаясь в черном лакированном омуте. Я осторожно прикоснулась к гладким восковым лепесткам. Рикардо подошел сзади, положив мне руку на плечо: