«Подарок, блин, из-под холма, – она вздохнула и небрежным жестом подозвала чайничек с мятным чаем, – бедовая твоя лопоухая башка, всем богам и богиням молись, чтобы твой законный выходной не полетел в Бездну!»
Мэйр честно помолилась всем и сразу.
Не сработало.
«Жду тебя после полудня», – гласило полученное ментальное сообщение.
«Чтоб тебя Бездна пожрала, бессовестный ты человечишка», – так и хотелось отправить в ответ. Увы, Макинтайр – это вам не Блэр; ей, в отличие от одиозной землячки-некромантки, не хватало наглости, чтобы крыть самого канцлера Эрмегарской Империи. Не то воспитание.
– Ну и чего ему опять от меня надо? – меланхолично осведомилась она, катая по столу амулет ментальной связи – большой лиловый кристалл неправильной формы, оправленный в серебро. – Великие господа Холмов и Вереска, я вам не мешаю? А ну, хватит голосить!
Пикси не удостоили её вниманием – вот ещё, ради какого-то дерзкого подменыша прерывать Эпохальную Битву за Миндальное Печенье. Выдав очередной страдальческий вздох, Мэйр застегнула на шее тонкую цепочку амулета и принялась за завтрак. Терпеть Арлена Дориха в свой выходной – то ещё испытание; не стоит делать это на голодный желудок.
И что-то – здравый смысл, конечно же, – подсказывало: лорд-канцлер будет не единственным испытанием сегодня.
***
Прийти в себя было невыносимо трудно. Выползти из непроглядной тьмы, душной, тяжелой, в которой катастрофически не хватало воздуха; да просто открыть глаза. Ясно чувствовалась только боль в правой ноге, будто из нее вырвали кусок мяса; а под спиной что-то очень похожее на кровать, с матрасом и даже простынями. В старом лесном домике вместо постели были шкуры, оставшиеся от прежнего хозяина и перенесенные поближе к очагу. Кровать давным-давно была пущена на более полезные цели – растопку камина и латание дыр в крыше.
Точно, у него же был дом. И непрошеные гости, которых он…
Голова едва не раскололась от боли, стоило вспомнить вчерашний день. Или не вчерашний – Себастьян не уверен. В его случае верить своим ощущениям было бы распоследней глупостью.
Разлепить глаза всё же получилось. По ним тут же резанул яркий, неестественно-голубоватый свет. Он дернул руками в попытке закрыть лицо и тут же ощутил, что едва может шевелить ими. На запястьях глухо звякнули наручники, тяжелые, очень… мерзкие. Они словно забирали у него нечто важное.