Неметон любит поиграть с едой. И совсем не любит браконьеров.
– За что?.. – с усилием прохрипел Симус, трепыхаясь в объятьях Неметона, как муха в паутине. – За что ты меня так?..
Мэйр лишь руками развела и виновато улыбнулась.
– Не я. Неметон. Ты, помнится, заржал мне в лицо да велел не рассказывать сказочки? Вот тебе моя сказочка, Симус, безмозглый ты ублюдок.
– Я… я всего-то…
– Всего-то решил пристрелить реликтового меднорогого оленя, – носком растоптанной домашней туфельки она брезгливо пихнула тяжелый двухзарядный арбалет, что валялся тут же, потерянный в неравном бою с оголодавшим тысячелетним деревцем. – За рога и шкуру на черном рынке можно получить в десятки раз больше, чем за все твои зловонные потроха, верно я говорю? – не дождавшись ответа, Мэйр неспешно продолжила: – Я тоже ценю оленя в десятки раз дороже, чем тебя. Ты мне вообще-то никогда не нравился, да и с чего бы? Ты разбил мне нос игрушечной лошадкой, а такое, знаешь ли, не забывается!
Им тогда было лет по пять, кажется. Они ходили в один детский сад – и терпеть друг друга не могли. А потом пошли в школу – и всё ещё были друг от друга не в восторге. А потом за Мэйраэн пришли маги и забрали её в столицу, в Академию – что, естественно, не прибавило Симусу добрых чувств. Он вообще был злобным мальчишкой, который предсказуемо вырос в мерзкого, грубого, горластого мужика, разоряющего леса и поколачивающего свою вечно пузатую жену…
…но как же Дакей одна, с двумя годовалыми девочками и ещё одним орущим свёртком на подходе?
«Вечно ты со своим слюнтяйством… Лучше пусть одна, чем с этой мразью», – решительно возразила Мэйр сама себе, стараясь заглушить робкий голос вины.
Хотя в чём тут её вина? Она предупреждала – нечего соваться к Неметону с нечистыми помыслами.
Симус не поверил – Симус сунулся – Симус мёртв.
«После его смерти государство позаботится о Дакей и детях… я сама прослежу, чтобы они были в порядке. А по этому уроду точно никто скучать не будет».
– П-по… пожалуйста…
Похоже, из браконьера вышла вся лихость и наглость – и почти вышел дух. Раньше он, помнится, никого и никогда не просил. Мэйр презрительно фыркнула, пожала плечами – «Надо было меня слушать!» – и, в последний раз любовно огладив кору дуба, зашагала вглубь леса. Чутье безошибочно вело её к дому с графитовой черепицей, а внутри пульсировала энергия Неметона – благодарность и негласная плата за полученную жертву.