- Актрисой она станет, как же! Держи карман шире! Там таких, как ты, наивных дурочек, сотни в очереди стоят.
- Я все равно поеду, уж не буду в парикмахерское училище поступать.
- А могла бы, - пожилая женщина шутливо замахнулась рукой, - Чем не профессия? И ездить никуда не надо. Сердце мое хоть за тебя не будет так переживать. Всегда рядом будешь, под присмотром. Работать потом устроишься в районный центр.
- За три копейки в месяц? Много я парикмахером настригу, баб? Я жить хочу, понимаешь? Жить, а не выживать в деревне этой!
- Жить она хочет, - ворчливо передразнила меня бабушка, - А чего ж училась-то через пень колоду? Кто виноват, что с твоими знаниями, только в ПТУ и идти?
- Ой, баб, прекрати. Зато я лучшая в нашем театральном кружке! Могу сыграть Катерину из Островского с закрытыми глазами.
- Дурочка, - ласково произнесла бабушка, - Провалишься на своих этих вступительных, а потом год потеряешь. Что делать станешь?
Такие разговоры в нашем с бабулей доме последнее время проходили регулярно. Я закончила школу с половиной троек в аттестате. Мне просто было не интересно учиться.
Для себя я находила этому объяснение, что после смерти родителей мне пришлось остаться в деревне под Рязанской областью у бабушки. Она перевела меня в сельскую школу, и как могла пыталась растить одна на крохотную пенсию.
Моими родителями были археологи, работающие на секретных раскопках нашей необъятной страны. Они уже давно находились под патронажем КГБ, и когда я родилась, родителям временно выделили ведомственную квартиру.
Так получилось, что в очередной своей экспедиции, они погибли. Произошел обвал грунта, в результате которого под землей скрылась вся их команда. Спасти никого не удалось, к сожалению.
После случившегося квартиру в короткий срок отобрали, и мы с бабушкой уехали обратно к ней под Рязань. Делу о гибели археологов был присвоен гриф «секретно» и за нами первое время даже присматривали (следили) агенты КГБ. Бабушка после этого сильно сдала и ходила везде, оглядываясь и боясь сболтнуть лишнее.
Я училась вместе с деревенскими ребятами и очень скучала по своим московским друзьям. Здесь мне все не нравилось. Первое время закатывала бабушке истерики, не понимая, что своим поведением ухудшаю ее состояние.
Спустя пару лет до меня дошло, что она - единственный родной и любимый человек, оставшийся в моей жизни. С тех пор я была всегда добра с ней и старалась слушаться. Вот только интереса к знаниям не было ни малейшего.