14 февраля. День всех влюбленных. Этот праздник приобретает новые краски, когда понимаешь, что твоя любовь умерла вместе с ее представителем.
Все дарят друг другу валентинки, шоколад, конфеты и прочую мишуру, а ты идешь в ближайший цветочный и покупаешь букет из восьми красных гербер, а, вернувшись домой, кладешь их возле урны, в которой только пепел.
В этой урне уже четвертый год нет жизни. Дурацкое правило. Я бы давно развеял пепел, будь моя воля.
Сегодня в храме Святой Шочикецаль будет торжество – служба. Все будут показывать свою любовь друг к другу и к Богине. У нас, шочикециалистов, это немного другой праздник, по сравнению с другими религиями. Он не для двоих, а для людей, любящих других людей, жизнь и Бога. Ничего бредовее не слышал. Мы ведь, вроде, делаем это и в любой другой праздник, так зачем выделять еще один лишний день?! Лучше отдать его двум влюбленным. Пусть утолят свое желание и сполна отдадутся своим инстинктам. Вот это – праздник!
В этот момент у меня была только одна мысль, которую я, сам того не заметив, озвучил:
– Ай, к черту все это! Пойду в бар и нажрусь хорошенько.
Что я и сделал.
В двух кварталах от моего дома была прекрасная забегаловка «Дикая Молли». Маргарет терпеть не могла, когда я туда ходил, потому что там всегда воняло сигаретами, затхлостью и мочой. И именно эти запахи я приносил домой. Смрад!
Но, несмотря на то, что там жутко воняло, у этого места был свой огромный плюс – дешевый алкоголь. Не представляю за счет чего они получали прибыль, но, по-моему, все тут стоило так же, как и в супермаркете за углом. Да, впрочем, мне всегда было плевать на это. Я приходил, чтобы хорошенько надраться и забыть всех этих прихожан с их глупыми грешками.
В этот вечер я пришел и удивился, что в зале было так мало людей. Это место излюблено молодежью, но сегодня здесь, на удивление, тихо. За барной стойкой сидели завсегдатаи этого бара – скинхеды Рокки и Джо. Вот, кто всегда любил повеселиться, так это они. Я думаю, что их печень уже похожа на маленький, сморщенный изюм. Хотя, не мне их судить.
Я взгромоздился на высоченный стул у стойки. Бармен Лу, как всегда, чесал своим языком. Минуты через три он подошел ко мне и спросил громко, со своим британским акцентом: