Тертые души. Страсти по Гоголю - страница 3
Сруль тоже страдал за искусство и за свой непризнанный талант. Но, как говорится, и хочется, и колется. Деньгами всех перешибет, а государственная должность обязывала быть серьезным. Что за клоун такой, скажут, законы пишет? Так размышлял наш герой, крутясь и вздыхая в постели. Покряхтел, побухтел, да уснул.
И снится ему сон, что руководитель народного театра толкает речь:
– Кого мы только не играли в своих коллективах! Лучше не вспоминать. Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на Николая, понимаете, нашего Гоголя?
– И замахнёмся! А что? Мертвые души ко всему готовы! – хором ответили чиновники.
И вот уже видит Сруль сцену и знакомых со школы персонажей. Да только что-то странно знакомое есть и в актерах. Пригляделся – ба! Такое он и представить не мог… Никак все роли ему, любимому, достались? И действие спектакля будто вокруг его жизни крутится.
Тут ему симпатичная ассистентка подсказывает, дескать, и режиссер тоже вы, Сруль Ааронович! Пробы в театре идут. Только выбирать нужно не актеров, а персонажей. Какой удостоится чести быть сыгранным великим Артистом? Какое амплуа ближе к сердцу придется, такое и будет у Мителкина в спектакле. Уселся Сруль поудобнее в кресло и стал выбирать.
Манилов. Слащавый паразит
«В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: „Какой приятный и добрый человек!“ В следующую ничего не скажешь, а в третью скажешь: „Черт знает что такое!“ – и отойдешь подальше!..»
Первым претендентом стал Манилов. Похож! Глаза сладкие, как сахар, взгляд мечтательный, разговор обходительный. Дом свой «храмом уединенного размышления» называет. Мечтает, как они вместе с Чичиковым приедут в какое-то общество в хороших каретах, где обворожат всех приятностью обращения. И государь, узнавши о такой дружбе, пожалует их генералами…
Да, неплохо бы, усмехнулся Сруль. В мечтах о высоком ему роль Манилова была близка. Вот только дом у помещика какой-то неказистый, стоит на юру, открыт всем ветрам. То ли дело Мителкин себе дач настроил! Сначала одну, потом вторую, третью, четвертую…
Первый, еще советский, «сад» почти даром обошелся. Кого кормили, кого поили, кого в постель тащили. Малярша, правда, гонореей заразила. Но это полбеды, он не брезгливый. Главное – жена потом грузчиком заставила работать, грехи замаливать. Его, Артиста!