День, когда дед «выбил» в местном леспромхозе этот дом, стал одним из самых счастливых. Мы всей семьей – мама, папа, сестра и я – пришли его смотреть. Дед размахивал руками, показывая, какие большие здесь комнаты, гладил русскую печь, радовался, что теперь у него будет отдельный кабинет. Мы смеялись: «Дедушка, тебе-то зачем?». А он уже рассказывал, чего понастроит во дворе, какую заведет скотину, чтобы было все свое: мясо, молоко, яйца…
Дед слов на ветер не бросал. Буквально через пару месяцев поставили добротный хлев с сеновалом, баню, выкопали колодец, соорудили теплицу, дровяник, завели корову, козу, поросят и куриц. Забот, конечно, значительно прибавилось и у хозяйки дома. Но бабушка работы не боялась, по образованию была ветеринаром, обращаться со скотиной умела. В поселке почти каждая семья держала корову либо козу, да еще в леспромхозовском подсобном хозяйстве имелись конюшня и свинарник, довольно большие. Поэтому бабушка каждый день бегала по вызовам: у кого корова отелиться не может, у кого поросята заболели… Бабуля хватала свой небольшой зеленый чемоданчик и мчалась на помощь. Быстро-быстро перебирала ножками, сама вперед всем телом наклоняясь, ей казалось, так скорее получается. Росточком маленькая, худенькая, шустрая. Все в поселке знали ее фирменную походку. Издалека узнавали: «О, Николаевна бежит!». Работала она ветеринаром очень долго, пока силы были.
Подходило время холодов, и дед с работы во дворе переключился на дом, занялся отоплением. Призвали мастера, порешали, как все поправить, но дело это было нескорое. А в комнатах уже появилась новая мебель, на окнах – красивые шторы, холодный пол закрыли мягкими дорожками и коврами, купили цветной телевизор (тогда это было еще в новинку). Бабушка смотрела его редко, и это было целое событие. Она брала табуретку, ставила посреди комнаты, напротив телевизора, надевала очки и очень внимательно смотрела новости или «Поле чудес». Временами громко смеялась. Такое вообще с ней бывало редко, но, если уж захохочет – надолго и до слез на глазах. А дед обычно сидел в кресле и улыбался ее радости.
Все новое, что он приносил в дом, бабушка сначала вышвыривала в коридор или на веранду, потому что «нечего деньги зря тратить», чтобы «уносил туда, где взял». Дед смеялся. Телевизор вообще сначала не разрешала включать. Стоял, пылился месяц… Просто она не терпела никакой роскоши, любила жить по-простому. Дед это знал, поэтому обновки после «выброса» прятал, выжидая время, а потом, втихую, снова приносил в дом. Так вещи здесь постепенно и приживались. Все шло своим чередом. Но потом… очень изменилось, да так, будто никогда и не бывало хорошо.