«Да, роды по контракту – это класс!» – думала я, расплываясь в блаженной улыбке, насколько позволяли участившиеся схватки. Поначалу они не доставляли особого дискомфорта, но чем дальше, тем более становились болезненными. Меня уложили на кровать, привязав к животу датчик измерения пульса ребёнка, но очень скоро я поняла, что находиться в положении лёжа – та ещё мука, попросила открепить от аппаратуры и дать мне возможность ходить. Медсестра вняла моей просьбе и, вставив в руку катетер (на всякий непредвиденный случай), позволила распоряжаться своим телом как угодно. С пяти вечера и вплоть до девяти в гордом одиночестве я ходила взад-вперёд по своему родблоку. Это позволяло хоть как-то заглушить нарастающую боль, отвлечься. За это время я досконально изучила каждую плиточку кафеля под ногами и на стенах, каждый проводок сложной аппаратуры, расположенной по периметру родблока, успела проследить за наступлением сумерек за окном и прослушать весь процесс появления на свет малыша в соседнем родблоке. Роды там были совместные (присутствовал отец), и гамма эмоций роженицы впечатляла яркостью и контрастами: от «Ааа! Ненавижу тебя! Как больно! Сейчас сдохну!» до «Ой, любимый, посмотри, да у него же твой носик! Я счастлива! Я тебя люблю!».
Между тем я сама уже была на финишной прямой и на вопрос изредка заглядывающей медсестры об обезболивании мужественно отвечала отказом (хотя последний час уже плохо соображала, кто я и где). Собралась бригада докторов, и главный врач возвестил: «Отлично! Рожает, как по учебнику! До полуночи точно разойдёмся спать!» Акушеры этой новости обрадовались, пригласили меня на родильное кресло, а сами сели вокруг поудобнее и завели непринуждённую беседу о посадке фиалок на даче. Мне тоже было интересно отвлечься от физиологии и послушать живой разговор, и между потугами я расширяла кругозор информацией о почвогрунте и фиалочных удобрениях.
В какой-то момент акушеры оживились: «О! А вот и он! Молодец, мамочка, готово!» И я увидела у них на руках Малыша! Он был такой голенький, такой беззащитный, кричал, махал ручками, дрыгал ножками. «Да он же настоящий!» – вдруг пронзило меня, словно стрелой! И срочно захотелось вскочить, подбежать, схватить его на руки, никогда не отпускать, никому не отдавать. Усталость как рукой сняло, изнурительного марафона длиною в десять часов словно не бывало. Главный врач оказался прав: мы чётко управились до полуночи, и бригада врачей ушла на заслуженный отдых, оставив меня с сопящим на груди свёртком.