Конфета не уберегла меня от прослушивания нанайских напевов в стиле «Что вижу, то пою», в исполнении Леньки. Моего терпения хватило ненадолго, и через пять минут я сунула ему еще одну конфету, тонко намекая, что концерт затянулся. Киселев быстро прожевал и затянул: «Вот корова идет, а за ней вторая, а за ними еще много коров. КамАЗ проехал, вонючий жутко». Я тщательно скрывала улыбку, но не сдержалась и рассмеялась в голос.
— Хватит, я начинаю жалеть, что еду не автобусом.
— Ты только скажи, я тебя высажу.
— Некрасиво угрожать девушке в беде, — ответила я, не поднимая головы от экрана смартфона.
— Некрасиво прерывать выступление. — Киселев обиженно надул губы и замолчал.
Я подразнила перед его лицом следующей конфетой в знак применения, он упрямо сжал губы и пытался увернуться. Не стала уговаривать и съела сама, а рядом послышался вздох огорчения.
За время дороги я успела подремать и рассказать пару студенческих историй, расспросить о Москве и друге, к которому, якобы, направлялся Киселев. Так и не поняла, он действительно существует или у Лёни знатный талант к вранью.
***
— Так, дай-ка угадаю, твоя комната на последнем этаже, верно? — Киселев рассматривал четырехэтажное общежитие, припарковавшись напротив.
Я хихикнула в ответ.
— Бинго!
— Знал же, что где-то подвох. Ну, пошли. — Киселев резко затормозил около багажника. — Знаешь, я передумал, не такой я и добрый самаритянин. Услуга за услугу. — Выгружал сумки и пакеты. — Познакомишь меня с самыми красивыми девушками общаги? — Посмотрев на мое недовольное лицо, добавил: — Ну, или сама таскай компоты на четвертый этаж, — закончил и растянулся в улыбке.
— Это не компоты, а тушенка, — произнесла я с вызовом.
— Значит, тушенку таскай, — парень издевался, но вещи доставать не прекращал.
— Не переживай, они сами сбегутся, как только ты порог переступишь. Здесь семьдесят процентов «Ж» и только тридцать «М». Любой хромой, косой и хворый нарасхват, — ерничала я, поднимаясь по ступенькам, тяжело пыхтя, нагруженная пакетами.
На лестничном пролете пришлось остановиться, чтобы не столкнуться с Киселевым, он медленно повернул голову и с вызовом спросил:
— Это ревность, Евгешка?
— Пф-ф-ф… — Я демонстративно обошла его и, оценив еще два пролета вверх, стала подниматься. — Друзья не ревнуют.
— Ну да.