Вера не помнила, куда пошла дальше. Покачиваясь, словно пьяная, она брела по улице, перебирая в голове случившееся.
Итак. Ей семнадцать, ее дочь пропала и все, кто знает ее, прикидываются в обратном. Разве в такое можно поверить?
Вера постоянно останавливалась перед окнами какого-нибудь здания, пытаясь уловить в них свое отражение, точнее, свое прежнее отражение. Но нет. Она видела перед собой молодое лицо, еще не усеянное морщинками или пигментными пятнами.
Странно, а ведь это должно радовать Веру.
Неужели это не то, чего она так страстно желала накануне своего дня рождения? Ведь она так отчаянно пыталась воззвать ко Вселенной, что трудно теперь жалеть ее. Ее можно лишь упрекать в взбалмошности, вот и все.
«Куда мне идти? Где мне ее искать? А есть ли она вообще в этом… в этом городе? Нет, нет. Надо вернуться, надо лечь спать, а когда проснусь – все пройдет, как простуда на губе. Нет-нет, это просто бред. Я перетрудилась давеча, а теперь вот… галлюцинации. Мигрень. Все неправда. Это неправда».
Но чем дальше она шла, тем яснее и четче осознавала свое новое, молодое тело.
Вот так вот, Вера! Надо было быть осторожнее с мечтами, ведь они имеют свойство сбываться! И на каждое желание свое время. А ты такая нетерпеливая и вспыльчивая! Нельзя предъявлять претензия Вселенной, она этого не любит. Вот видишь, что случилось? Она одарила тебя сполна, как ты и заказывала, а ты по-прежнему недовольна?!
И так было всегда: если Вера и добивалась чего-то, то в скором времени жалела об этом.
Сейчас ее слегка ободряла мысль об исцеляющем завтра – что, если сила волшебства иссякнет на утро следующего дня? Тогда она проснется прежней…
Сорокалетней.
Неуравновешенной.
Работающей за гроши кассиршей.
Матерью-одиночкой.
Несчастной.
Вера застонала. Демоны терзали ее по сторонам, а она металась, не зная, в какой угол забиться.
Так она дошла до проспекта. Здесь и по будням всегда было много людей, в основном, молодежи. Было облачно, но довольно тепло. Легкое дуновения ветерка разносило по улице пряный аромат булочек и пирожных из кондитерских и терпкий запах полевых цветов, с которыми так желали расстаться бабушки-продавщицы, прикрывающие лица и головы огромными соломенными шляпами. Где-то недалеко играл бродячий музыкант на саксофоне что-то очень красивое, но тоскливое. Мимо шли люди: люди занятые, люди радостные, люди сердитые, люди живые.