Опять присел, сойдя с большака – Тимониха была метрах в двухстах левее. Разбитая колея уходила в деревню – всего несколько домов в один порядок.
Прошли парень с девушкой, потом мужчина.
– Скажите, какой дом Беловых?
Показал. Надо вставать, коли пришел, а сомнения совсем одолели: «Ну а что я скажу, зачем пришел?.. Передать привет да поглазеть!.. Так, наверное, и без меня ходоки надоели… Вопросы какие – нибудь задавать? Глупо…»
Нет хуже приходить незваным гостем! Да еще понимая, что не готов к серьезному разговору, и нужен ли будет этот разговор.
День был теплый, хороший, и на травке лежать можно было долго, но надо вставать, коли пришел.
С правой стороны улицы за полуразвалившимся передком стоял не дом – терем. На двери висел замок, и это меня почему – то даже обрадовало. Оглядел дом – действительно, в таком вполне можно в «автономное плавание». Новая крыша, деревянная, резные окна – красиво, ничего не скажешь. Очень русский дом. За домом, в огороде – рябины, черемухи, в глубине – старенькая банька. И тишина, безлюдье, словно хожу по музею под открытым небом.
Сел на лавочку – наверное, на ней и сидели Александр Яшин, Федор Абрамов, Рубцов, Распутин, Глеб Горышин… Что – то не по себе вдруг стало – невольно Василий Макарович Шукшин привиделся на фоне поленицы. И было такое ощущение, что вот скоро они все придут сюда с озера.
Прошел по улице, вверх – никого, только за домами в поле несколько мужиков да баб управляли сено. Стояло несколько стогов – косить было еще да косить! – а ведь уж август начинался.
Из дома напротив вышел мужчина с ведром.
– А что, не знаете, Василий Иванович не приехал еще?
– В Иркутске он. А матери разве нет дома? В Лобаниху вроде собиралась, а вообще – то должна быть дома.
За несколько дней до этого я звонил в Тимониху: Анфиса Ивановна сказала, что Василий Иванович обещал на днях приехать.
Времени у меня оставалось в обрез, часа через три надо было пускаться в обратный путь, но вставать с лавочки не хотелось.
Все же прошел пару раз по деревне – ни души, только виделись тени Абрамова, Яшина, Шукшина.
Снова присел – от бани идет старушка. Не стоило спрашивать, ясно было – мать Белова: большой, особенный лоб, глаза – как у Василия Ивановича. Но все же спросил. Скованность прошла быстро, да мне как – то и легче стало, что не увижу в этот раз хозяина.