– Слышишь брат, меня сегодня повысили в звании, – засмеялся Афин и похлопал Батиста по плечу, направился к трюму.
– Ну что, прошу следовать за вашим экскурсоводом, – исчез он в трюме.
Вслед за ним пошли Овий, Рина и Батист. Последний, чуть обернувшись, кивнул Марку в знак благодарности и также исчез в трюме.
Марк остался один на палубе с Леони, что впил в него взгляд полный надежд.
– А-а-а не-е-е, даже не смотри на меня так! Я не позволю тебе всё испортить. Пусть мой друг не слишком догадлив и сам не поймет, кто такой этот Батист, но я верю, что они найдут общий язык. А ты, если будешь хорошо себя вести, глядишь к ночи и развяжем, – оставил Марк сереброволосого паренька, что глухо мычал, и направился к штурвалу.
Спустя пару часов тихого, безмятежного плавания Марк, не отходящий всё это время от штурвала, начал клевать носом. Его так сильно разморило, что он, облокотившись головой об руль, сомкнул глаза и вскоре мирно засопел.
Драгоценные мгновения сна вмиг улетучились, когда над ухом прозвучал тихий зловещий голосок:
– Когда-нибудь я узнаю в чем кроется секрет «Рины», а пока… – зажег свечу говоривший и стал медленно обходить темную сырую темницу, заглядывая сквозь металлические решетки внутрь одной из камер, где прикованными цепями к стене лежали на гнилой земле с десяток мышат.
Услыхав его голос многие знавшие его не понаслышке, стали отползать к стене, словно ночные насекомые, на которых упали первые лучи солнца.
– Моя Госпожа совершенно не верно использует вас, – хрипел он, ища глазами ту единственную, что продолжала лежать с открытыми глазами, не шевелясь и не сводя с него стеклянных глаз.
– А-а-а, нашел, – прошептал молодой крыс, ровно коричнево-серого окраса с голубоватым отливом, чьи темно-рубиновые глаза засветились недобрым огоньком, отыскав свою цель.
– Ну здравствуй Двадцать-Восемнадцать, давно не виделись. Смотрю, Сцилла совсем из тебя все соки выжала, – прохрипел он, присев возле решетки и обратился к пленнице.
– Моё предложение ещё в силе, – взял он её руку, что была легкой словно вата, и провел по ней своей.
– Только скажи, ну или кивни и я вытащу тебя отсюда, обещаю! – шептал он, пытаясь достучаться до мышки, но она оставалась безучастной и казалось, не чувствовала его прикосновений к своей ладони, а её разум и вовсе померк и был сейчас не здесь и ни с ним.