– Ты точно рассчитала, хватит на всех пирожных?
– Хватит, исходя из расчета три на двоих. Кто-то съест два, кто-то три, кто-то одно, тогда кто-то может позволить себе и пять. Будут еще и два торта и три килограмма шоколадных конфет. Катька должна вот-вот принести.
– А он будет? – набралась смелости Жанна.
– Будет, твёрдо успокоила Анжелика Пинсховна, – его Бернштейн приведёт. Обещала. А если она обещает, то, сама знаешь, слово держит.
– Анжелочка, милая, мне не хотелось у тебя спрашивать…
– Ну?
– Но ходят слухи…
– Ну-ну?
– Будто она с ним…
– Сейчас же выбрось это из головы! Ну сама подумай, дурочка, он человек молодой, энергичный, интеллигентный, а она… Да что там говорить! Завидуют их творческому союзу, блестящим лекциям, дружбе в конце концов. Ты тоже – поверила! Ей все-таки пятьдесят, да и внешние данные не для него. Стал бы он мараться! Нас вон – пруд пруди.
– А будто ее Глобов говорит…
– Чепуха! Глобов! Он говорить-то умеет?
– Ну, а вот говорят еще – от него жена ушла?
– Не слышала и слышать не хочу! Сплетни. Вспомни, что обо мне несли, когда у нас с Митей началось.
– А кстати, – оживилась Жанна, – Митя будет?
– Ну ты же знаешь, он приходит одним из первых. Сегодня уже заходил.
– Вынюхивал? У вас все по-прежнему? Нет, Анжелка, я не собираюсь тебе давать советы, но три дня назад я видела его с какой-то дамой, очень ничего себе… Тебе бы неприятно было, если бы ты знала, что он живет с другой и рассказывает о тебе интимное? А сам всегда здесь. Странно это. Что, у него самолюбия нет?
– Жанна, ты сегодня задаёшь ненужные вопросы. Ты же знаешь, в субботу двери открыты для всех наших друзей. Дмитрий их всех отлично знает, они ценят и уважают его так же, как и меня, и наши личные отношения не имеют в этот день никакой силы. Если он поступил со мной, как… – ее губы задрожали, – свинья, то это не значит, что я ему буду мстить, как последняя мещанка. Он же поплатился сам своей собственной совестью, осознаёт и даже спрашивал у меня, может ли у нас начаться всё…
– Да ты что?!
– А я разве тебе не говорила?
– Ну-ка, расскажи, расскажи!
– Да что тут рассказывать. Я ему отказала.
– Ну это само собой, а он?
– Он, – Анжелика Пинсховна выпрямилась, ее лицо приняло черты каменной решимости, – этот человек упрекать начал, говорил, что я его предаю. А как же ты, голубчик, хотел!