— Зажги свет,— попросила по–человечески, споткнувшись на первой
же ступени.
— Нет. Если он тебе нужен, зажги сама.
Взмахнула рукой и, вложив злость, ярость, гнев на стоявшего
рядом упрямца, выдохнула заветные слова. В полуметре от меня, на
уровне носа, зажёгся крохотный светлячок. Малюсенький, размером со
спичечную головку. Но магический и… мой!
— О,— выдохнула я.— Мамочки, получилось! Рагнар, ты видел? Ой,
не гаснет. Ты видишь его? Получилось!
Я едва не запрыгала от восторга. Порыв броситься вредине на шею
задавила в зародыше, но за руку Рагнара взяла. Что ни говори, а
света от моего микрофонарика с гулькин нос, и темнота никуда не
делась, хоть и немного отступила.
— Поскольку ты у нас теперь при освещении, я, пожалуй, поднимусь
к себе и досплю остаток ночи,— ехидно проговорил братец, при этом
никуда не дёргался, так и держал мою руку. Да и голос был совсем не
злой и не грубый.
— Размечтался! Теперь объясни, как мне сделать его большим и
заставить лететь впереди,— попросила нетерпеливо.
Я пританцовывала, не в силах устоять на месте, была полна
энергии и желания творить и вытворять. Обычно это добром не
заканчивалось, но сейчас меня ничто не могло остановить. Руки
буквально чесались, желая продолжить эксперименты с магией.
— Невозможно. Ты слишком мало прожила в Эрмиде, и, опять же, эта
твоя пижама, поверь, не располагает.
— К чему не располагает? К мужским приставаниям?— пошутила я. Мы
продвигались неспешно, но выход из башни уже вот–вот должен был
появиться, и настроение неуклонно повышалось.
— Сколько тебе лет?— внезапно спросил Рагнар.
— А что?
— Отвечай.
— Ты невежлив.
— Алессаль, если я задаю вопрос, я хочу услышать на него ответ,—
терпеливо, но грозно просветил мужчина.
— Я не обязана отвечать, если не хочу,— проговорила из
вредности.
— Девушка должна быть…
— Девушка никому ничего не должна, Рагнар,— сказала я твёрдо. На
моё счастье мы уже подходили к выходу и дальше я могла продолжить
пусть сама— взамке всегда горел свет.
— Хорошо, младший член семьи обязан подчиняться старшему,— вновь
проявил терпение мужчина.
— Глупости какие,— бросила я, махнув рукой. А затем решила не
лукавить и сказать, как есть:— Рагнар, ты не желаешь меня принять
как сестру, я не желаю оставаться в Эрмиде дольше необходимого. Как
только мне исполнится восемнадцать, по законам своего мира я стану
совершеннолетней и смогу жить так, как захочу, не спрашивая совета
у мамы. Давай договоримся по–хорошему: потерпи меня год.
Один–единственный год, а потом я исчезну так же, как появилась.