Слышу голоса парней, замираю, но не могу разобрать ни слова.
И вдруг всё резко заканчивается. Рому больше никто не держит. Он отталкивается от машины, обходит её и садиться за руль.
— Ты как?! — пробегаюсь по нему внимательным взволнованным взглядом. — Он тебе что-то сделал?! О чём вы говорили?!
— Я в основном молчал и слушал, — морщится, пытаясь отшутиться. — Мне популярно объяснили что будет, если я даже мысленно тебя трону. А ещё вернуть тебя надо не позднее десяти, — устремляет на меня вопросительный взгляд. — Думаю, я заслужил объяснений.
Закрываю глаза — стыдно-то как…
— Ром, прости меня, — шепчу, пряча лицо в ладони. — Не знаю, как объяснить, чтобы ты понял. Я сама уже ничего не понимаю.
— Ну, основной посыл я уловил, — задумчиво тянет. — Он твой бывший, что ли?
— Что? Нет! Он… Он просто… Просто друг. Не мой, — уточняю. — Брата.
— И он тебя хочет.
— Глупости не говори, — нервно дёргаюсь. — Он считает, что должен опекать меня. Как брат.
— Вот это точно глупость.
— Согласна. Вообще бред какой-то…
— Нет, я о сравнении с братом, — усмехается парень. — Поверь, за те пару минут, пока мы с ним «общались», я чётко уловил тему соперничества.
— Я не совсем понимаю…
— Он считает тебя своей. Так понятно?
— Понятно, но ты ошибаешься. Дёма несколько раз говорил мне, что между нами ничего не может быть… в грубой форме.
— Себе он это говорил, — уверенно заявляет Рома.
— Зачем?
— Не знаю. Мешает ему что-то. Выясни.
— Каким образом? — хмурюсь, скрещивая руки на груди. — Все наши разговоры похожи на ссоры.
— А не надо разговаривать. Поцелуй его и всё.
Просто поцеловать?!
Смотрю на Красницкого таким взглядом, словно у него прямо сейчас отрастает вторая голова. И тут же представляю, как, послушав совета Ромы, целую Демьяна.
Демьяна! Человека, у которого патологическая неприязнь к моей персоне и непредсказуемая и пугающая реакция!
Моргаю несколько раз, понимая, что даже в мыслях не могу вообразить, какие последствия обрушатся на мою голову после такого нелепого и безрассудного поступка.
Просто поцелуй! Просто?! Он издевается?!
Повисшую тишину в машине нарушает истерический смех. Мой. Откидываюсь на спинку сиденья и прикрываю рот ладонью. Рома смотрит на меня с недоумением, и я заставляю себя успокоиться, смахивая с глаз выступившие слёзы.
— Это было смешно, — прочищаю горло. — Но ты так больше не шути, ладно?