Мрачно напиваюсь в баре, и компанию мне составляет лишь ноющая, еле слышная мигрень, Катя весело трещит с барменом, а Харм и его группа в окружении готовых на все девчонок развлекаются за соседним столиком.
Он широко и светло улыбается. Даже не верится, что он так умеет.
Последний коктейль был явно лишним и колом встает в желудке. Покидаю высокий неудобный стул и на нетвердых ногах направляюсь к уборным.
Вытираю руки бумажным полотенцем, для верности подставляю их под поток теплого воздуха из сушилки и долго смотрюсь в заляпанное зеркало. У меня сильнее, чем я запомнила, вырисовываются скулы, на коже горит нездоровый румянец, глаза ввалились и потускнели.
От выпитого мутит, в венах гудит странное электричество. Харм здесь, в каких-то двадцати метрах, но не замечает меня. Припоминаю, как круто — расслабленно, но профессионально — он держался на сцене, и натурально дрожу. Не знаю, что это: восторг, радость, испуг? И вдруг понимаю, что измотана.
Наклоняюсь над раковиной, умываюсь ледяной водой, ловлю ее губами и глотаю, и в этот момент над ухом раздается горячий шепот:
— Привет, Ника. Давно не виделись.
Выпрямляюсь и резко разворачиваюсь, пытаясь оттолкнуть того, кто стоит за спиной, но он знакомым жестом перехватывает запястье, усмиряет порыв и обездвиживает.
И улыбается:
— У меня сегодня премьера сингла. Выступление по случаю. Зал на ушах. Ну как, теперь я чуть ближе к тебе?
— Поздравляю. — Голос предательски пропадает, но я не собираюсь уступать. — Но — нет. Есть уровень, до которого ты никогда не дотянешься. Продолжай работать в кабаках! Я не осуждаю, тебе ведь надо на что-то жить...
Он не дает договорить: заталкивает меня в пустую кабинку, вваливается следом и с грохотом закрывает дверь. Его лицо оказывается в сантиметре от моего, голова кружится, чувства сбоят. Я пьяна и все равно не смогу устоять, так к чему сомнения? Обеими руками хватаю Харма за волосы, притягиваю к себе и впиваюсь губами в губы.
Я пытаюсь сожрать этого подлого, наглого, холодного мальчишку, целую до крови, но моим губам тоже больно: он кусает их. Не хватает воздуха.
Внезапно он отстраняется, тяжело дышит и заглядывает в глаза:
— Как ты?..
Вот оно. Безупречно сыгранное доверие. Поддельная искренность. Обман.
— Не твое дело, — судорожно шиплю в ответ.
Харм впечатывает меня в стенку кабинки, для верности прижимает плечом и усмехается: