Пока они ехали, телефон Евы окончательно разрядился, и она очень переживала, не случилось ли чего за это время. Кто знает, может, по закону подлости именно сейчас отцу стало хуже и...
«Нет, не думай о плохом, не думай!» – успокаивала себя Евангелина, снимая шарф и верхнюю одежду и параллельно пытаясь сообразить, куда её можно приткнуть.
– Можете пока позвонить с моего... – хозяин дома забрал у неё вещи и повесил в микроскопический шкафчик при входе, прячущийся за сдвигающейся панелью, куда после этого кое-как пристроил и свою куртку, почти полностью исчерпав этим свободное место. – Если не против, конечно...
Экран его телефона был разбит, а по самому мобильному устройству будто кто-то потоптался. Господи, в какой же передряге побывал девайс и, возможно, его хозяин?! Но если бодигард думал, что она побрезгует пользоваться столь неприглядным устройством, то глубоко ошибался.
– Спасибо, Кирилл, – как можно более мягко улыбнулась она и осторожно приняла пострадавший гаджет из его рук, а ему в свою очередь передала свой, чтобы поставил на зарядку.
Слава Всевышнему, изменений в худшую сторону в состоянии отца не было. В лучшую, правда, тоже, но мама была рада хоть как-то стабильности и очень надеялась, что хотя бы к утру папа очнётся.
– Мамуль, ты, если что, сразу звони мне, сколько бы ни было времени! Или на мой номер, или на этот, – попросила Ева. – Не волнуйся, это номер Кирилла... Да, нашего Кирилла... Угу, я тоже удивилась, когда встретила его возле больницы, но он мне очень помог... Мам, я думаю, сейчас не время думать о приличиях... и прочих формальностях... – проговорила она, несколько понизив голос, и бросила на телохранителя извиняющийся взгляд. – К тому же я больше не завидная невеста и наследница, а бесприданница. Ладно, прости, прости, ты права: конечно же всё это временно...
Ева была благодарна Кириллу, что он, отвернувшись, притворился глухим и занялся приготовлением чая. Включив пожелтевший от времени электрочайник, зазвенел чашками, зашуршал пакетом с печеньем и застучал ножом по досточке, нарезая хлеб и детскую колбасу, запах которой защекотал ноздри гостьи и заставил её живот издать ещё несколько трелей.
После скромной трапезы, угомонившей, наконец, разбушевавшийся желудок, не привыкший с голодовкам, Ева не выдержала неизвестности и рискнула-таки задать вопрос, ответ на который не давал ей покоя. Всё же, зная характер телохранителя, она почти уверилась, что сам он ни о чём не расскажет, только если тщательно допросить, да и то не наверняка.