И верно – азербайджанец пересек
дорогу, а после скрылся в кустах, которые уже года три или четыре
никто не подстригал, из-за чего те обильно разрослись. Там его
захочешь – не найдешь.
- Все, труба – сержант сплюнул и
приложил руку к плечу – В первую очередь тебе, Олег.
- Думаешь, посадят? – растерянно
поинтересовался у него Ровнин – Да?
- Эх, зелен виноград – с жалостью
глянул на него Антон – И чего я с тобой связался, а? Дим, давай,
«скорую» вызывай.
При этом стрельба, пусть даже и почти
в центре города, никого особо не удивила и не встревожила. Привык
народ к ней, стал воспринимать как естественную часть пейзажа. Ну,
стреляют и стреляют. Бывает. Мало ли кто с кем что не поделил? Тут
главное что? Не попасть под замес, не словить шальную пулю и, боже
сохрани, не стать свидетелем происшедшего. Потому что свидетелям
всегда первыми прилетает, либо от той стороны, либо от другой. Или
от обоих разом.
Но какие-то рефлексы от прежних
времен в местных жителях нет-нет, да и срабатывали, потому уже
минут через пятнадцать к месту перестрелки прибыла милицейская
машина, причем, что хорошо, со знакомыми гаишникам, сотрудникам
милиции. Узнав детали, те сочувственно посмотрели на Ровнина,
который сидел на бордюре с низко склоненной головой, после помогли
загрузить в подъехавшую «скорую» уже перевязанного Антона.
Как выяснилось, этим их содействие не
ограничилось, «ппсник» Димка еще и Васька успел вызвать, как видно
решив, что без него тут никак не обойтись.
Неизвестно, что именно ему сказали,
но примчался он очень быстро, обвел соколиным взором картину
происшествия, выяснил все детали случившегося у гаишника, который
еще не уехал в больницу с напарником, сплюнул, а после выдал
длинную и очень умело сплетенную матерную фразу, основной смысл
которой сводился к тому, что, если не знаешь, как заниматься
любовью с женщиной, так лучше удовлетворяй себя сам подручными
средствами. Это проще, быстрее и не умножает энтропию
Вселенной.
Закончив изливать душу, он достал из
кармана пачку сигарет «State Line», запас которых у него был крайне
велик, ибо он еще в том году изъял пять коробок у одного
обнаглевшего барыги-палаточника. Две раздербанил между коллегами, а
остальное себе оставил, рассудив, что так вроде честно
получается.
- Олежка, тебе уже сказали, что ты
попал? – ласково спросил он у Ровнина, закуривая.