Вот так, размышляя о разном и
разглядывая столичные достопримечательности, которым не было числа,
дошагал Олег до станции метро «Сухаревская», где уселся на парапет,
допил остатки «Херши», а следом за тем достал из сумки карту.
Переулков и впрямь тут оказалось
немало. «Пушкарев», «Колокольников», «Печатников», даже
«Последний», который таковым вообще не являлся, потому что и до
него переулки были, и после тоже. А внутри них, наверняка имелись
проходные дворы, закутки, разнообразные тупики. Короче – кошмар и
сбоку бантик.
Плюс одни опасения внутри юноши
начали сменяться другими. До того он побаивался, что останется без
работы, а теперь размышлял о том, как его встретят на новом месте.
В памяти еще свежи были воспоминания о том нервяке, который тряс
его накануне выхода в саратовское ОВД, и вот это все повторяется
снова. Одно хорошо – времени на то, чтобы довести себя до крайне
напряженного состояния нет, все происходит очень быстро.
Но – страшно, чего уж там. Новое
место, новые люди, имена, которые и не запомнишь сразу, и надо
как-то это делать, чтобы в казусные ситуации не попадать. Опять же
– новое начальство. Какое оно, будет ли довольно тем, что вместо
опытного сотрудника ему новичок достался, да еще и из Саратова?
Отдельно Ровнина беспокоил его
внешний вид. Если насчет щетины переживать не стоило, ибо на щеках
у него произрастал пока лишь легкий пушок, для которого даже бритва
не нужна (хотя иногда Олег, чуть комплексовавший по этому поводу,
пробовал бриться, вызывая улыбку мамы), то все остальное печалило.
В отличии от коллег, которые на работу одевались как Бог на душу
положит, он предпочитал носить форменную рубашку, в которой и
отправился в Москву. Нет, поверх была надета куртка, которую он
даже в автобусе не снимал, чтобы не шокировать своей профессией
Яну, но по той же причине рубашка сейчас была далека от
безупречности. Проще говоря – помялась и пропотела. Олег же по сути
своей являлся если не чистюлей, то был близок к тому. Он не любил
выглядеть неопрятно, такой у него имелся пунктик с юных лет,
который радовал маму, но создавал молодому человеку массу причин
для недовольства собой. Для кого-то забрызганные сзади грязью по
осеннему времени брюки «а, фигня», для Олега же повод для
расстройства. Ну, и так далее.