– Во сколько вы легли спать? – уточнил Николай.
– Где-то в половину двенадцатого. Мы с мамой поговорили на кухне, и я пошла к себе. Сразу уснула.
Все напряженно молчали.
Если бы я сдала Эмиля, всем было бы хорошо. А теперь получается, что приходится лгать и выворачиваться.
А я этого делать совсем не умела…
– Ты мне не веришь, отец? – я поджала губы.
– Чему здесь верить? – вмешался Мурад.
Я перевела на него взгляд. Эльман рядом с ним тоже напрягся – скорее от злости.
– Под твоим окном убили человека, сестра. И ты ничего не слышала?!
Мурад выглядел злее отца. Он же во всем должен превосходить его, чтобы отец гордился им.
– Пониже тон, Мурад. Ты разговариваешь не с заключенной, а с сестрой, – вмешался Эльман.
– А тебе самому ничего не кажется странным, брат? На камерах засвечены только тени, и следы чисто от окна сестры до забора. Этот урод либо было здесь до этого и все изучил, либо ему рассказали, как не засветиться на камерах.
– Я ничего не знала и не видела. Я же сказала, – твердо сказала я.
Мурад не поверил мне. Нахмурился, перевел взгляд на отца.
– Отец, надо поставить еще одну камеру.
– Да. Согласен с тобой, Мурад, – нахмурился отец.
Сердце совершило удар и побежало вскачь. Надеюсь, Эмиль больше не придет ко мне. Больше не посмеет.
А Мурад только и рад – отец подарил ему похвалу. И золота не надо, дай только одобрение папы получить.
Как же я была зла на него.
– Эмин, камеру сделаем, – подал голос Николай. – Надо дальше решать. Я попрошу соседей дать доступ к их внешним источникам слежения.
– А наши уже просмотрел? – перебил отец.
– Да. Если номера удастся счесть, ему не жить.
Я тревожно облизала губы, переводя взгляд с отца на его начальника охраны и обратно. Лоб немного вспотел, и я нервно смахнула пряди волос.
– Да навряд ли он с номерами ездить будет, Коля.
– Плохо, что ваша дочь ничего не видела и не слышала. Так было бы легче разобраться с мотивами этого спеца.
– Думаешь, он спец? – хмыкнул отец.
– Не зацепить ни одну из камер и уложиться в тонкую линию слепой зоны? Это спец, Эмин. Если бы наш человек не спутал его планы, мы бы даже тени не увидели.
Я впитывала каждое сказанное ими слово.
У Эмиля была гостиница – это все, что я знаю. Он никогда не рассказывал, чем он занимается в Петербурге.
Это было упущение. Если он действительно убил папиного человека, то я больше не желала его видеть. Никогда. Ни в какой роли.