– Что ты
такое говоришь? Почему стекло должно подо мной треснуть?
– Я же уже
сказал, скрытые дефекты. Ну и не забывай про человеческий фактор,
дорогая. Нести его будут к месту съёмок простые грузчики. До этого
его будут везти в машине. Сколько раз его тряхнёт и стукнет, пока
ты решишь на него свою прекрасную попку водрузить? Я совсем не
против съемок, но нормальных, без риска для твоей жизни. А то можно
подумать, что без этих двадцати рублей, что тебе сунут за этот
плакат, мы и не проживем… Если стекло разобьется, это же не только
риск для жизни, но и заметные шрамы останутся от каждого пореза.
Потом что, даже на пляже не раздеться?
Она все
еще расстроенно смотрела на меня, но аргумент про шрамы ее
вразумил. Ну, на то был и расчет. Женщина боится шрамов не меньше,
а то и больше, чем умереть.
– Но я уже
согласилась, – наконец произнесла она.
– Вали всё
на меня. Скажи, муж сатрап и тиран, и не разрешает. А если кто-то
начнёт возмущаться, отправляй его ко мне. Поверь, я объясню и
обосную ему свою позицию.
– Не
сомневаюсь в этом, – наконец, улыбнулась она.
Ну а я
пошел к себе в кабинет, качая по дороге головой. Эх, какая же ты
еще у меня наивная! Именно к тебе обратились, вот радость-то!
Небось, все штатные манекенщицы их с таким лакомым предложением
рисковать жизнью и здоровьем подальше послали, вот они и начали
рыть землю в поисках других вариантов. Найти молодую и неопытную,
да запудрить мозг, в чем проблема вообще? Нет, товарищи, мою жену я
вам на опыты не отдам!
***
Москва. Возле гостиницы «Мир».
– Ань, ну
что ты решила? – озабоченно спросил Озеров, убирая выбившуюся прядь
с её лица. – Ты остаёшься?
– Да, –
подставила она ему лицо и закрыла глаза. Он тут же поцеловал её в
нос.
– Значит,
завтра идём к Орехову насчёт убежища?
– Нет, –
тут же открыла она глаза и надула губки. – Я боюсь.
– Ань,
надо что-то решать, – настаивал Александр в смятении. – В любой
момент Роберт или Питер, или, вообще, Воздвиженский, наткнутся на
твою перемычку. Все же сразу поймут, что всё это не случайность.
Ань, риск с каждым днём всё больше!
– Я
понимаю, но я боюсь. А вдруг мне не дадут политического
убежища?
– Это
почему?
– Ну,
какое отношение я имею к политике?
– Да это,
мне кажется, не важно…
– А если
важно? Если ваши решат меня использовать в борьбе с США? Заставят
рассказывать какие-нибудь гадости? Как я всем своим друзьям,
родственникам и знакомым в глаза смотреть буду?