И истекавшие кровью многотонные исполины, заходясь ревом и тяжело дыша, вновь двинулись навстречу друг другу, чтобы завершить то, что начали – растерзать и растоптать противника, либо быть растерзанным и растоптанным им. Впрочем, шансы их были теперь как никогда равны – увечья, причиненные ими друг другу, были несовместимы с жизнью. Обоих их ждал один и тот же конец – мучительная смерть вследствие потери крови и значительных повреждений внутренних органов.
Последняя схватка динозавров длилась недолго – вместе с хлеставшей из их ран кровью силы быстро покидали их. Двигаясь, словно по инерции, исполины с гулом столкнулись и в последний раз обменялись ударами. Которые впрочем, не причинили никому из них особого вреда. И которые, соответственно, теперь уже ничего не решали.
Некоторая беспорядочность, появившаяся в движениях ящеров и с каждой минутой становившаяся все заметнее, их «заторможенность» и частые пропадания к земле в попытке обрести равновесие и устоять на плохо слушавшихся их ногах, – все это говорило как о потере сражавшимися координации этих самых движений, так и о частичной утрате ими способности ориентироваться в пространстве. Что, наряду с прочим, ясно указывало на то, что их конец уже близок. Ящеры стояли один против другого, глядя прямо перед собой, и время от времени тряся головами. Словно пытаясь так избавиться от мглы, наплывавшей на них непонятно откуда, и все сильнее сгущавшейся в их уже почти ничего не видевших глазах. Затем ноги исполинов подкосились, и они один за другим упали в ручей, на берегу которого стояли, замутив и разбрызгав вокруг его чистую воду.
Непримиримые враги лежали один подле другого, бок о бок, с усилием подымая вверх головы, а в их натянутом, хриплом реве, реве двух агонизирующих животных, теперь уже слышались не ярость и жажда крови, а смертельная тоска и боль…
Потом из горла тиранозавра, клокоча и дымясь, изверглась темная кровь, и он затих навеки, уронив свою голову в воду. Предсмертные хрипы трицератопса, вырываясь из груди умирающего ящера с каждым его тяжелым вздохом и становясь все реже и реже, вскоре также стихли. Сведенные судорогой, подергивающиеся конечности животного вытянулись – жизнь покинула и его.
Хрустально – чистая вода ручья, смывая кровь с тел и ран погибших животных, и смешиваясь с нею, окрасилась в кроваво-красный цвет. Который, теряя насыщенность лишь далеко ниже по течению, с каждой последующей сотней метров становился все бледнее и бледнее…