Одни из этих гонимых безумным страхом животных нашли свой конец, увязнув в трясине разбухших и разлившихся бездонных болот. Другие были поражены молнией, или, парализованные и скованные ужасом, погребены под поверженными ураганом деревьями или обрушившимися на них скалами. Лавины сошедших с гор селей, не знающих преград и перемалывающих все, что встретиться им на пути с легкостью адских шаровых мельниц, стали причиной гибели третьих…
Тем же представителям тогдашнего животного мира, которые во время ночных событий почти, а то и вовсе, не пострадали, которые пережили тот ночной кошмар и остались целы, наступающий день обещал продолжение более-менее полноценной жизни и некоторую отсрочку новых и, к сожалению, неизбежных испытаний. Они могли наслаждаться прелестями жизни, как наслаждался ими по счастливому стечению обстоятельств избежавший губительных, ужасных последствий ночного разгула стихий и уже, казалось, позабывший обо всем том, один из полновластных властелинов неба того времени, – молодой, готовящийся вот-вот «стать на крыло», птеродактиль.
Он только что покончил с сытным завтраком, с аппетитом закусив погибшим грызуном, которого принесла ему, выковыряв из еще не совсем засохшего ила, старая заботливая самка. Судя по остаткам пиршества, – мелким костям и валявшимся в гнезде повсюду измазанным кровью клочкам шерсти, – это блюдо было уже далеко не единственным в рационе молодого птеродактиля. Стихия постаралась на славу, погубив в своем диком разгуле одних и позаботившись тем самым об обильном пропитании для других…
Очевидно, основательно подкрепившись и потому находясь в прекрасном расположении духа, летающий ящер испытывал, наряду с некоторыми другими физиологическими потребностями, и острую потребность в самовыражении. И он принялся пританцовывать в гнезде, переступая с ноги на ногу и вертеться во все стороны, подымая ветер энергичными взмахами своих еще не совсем окрепших перепончатых крыльев. Громко щелкая при этом оснащенным несколькими рядами зубов клювом и оглашая прилегающую местность вырывавшимися из его вибрирующей глотки хриплыми, дребезжащими криками.
Вырастая в собственных глазах от производимого им шума, он бесстрашно балансировал на краю гнезда, то расправляя свои перепончатые крылья и подставляя их лучам солнца и потокам подымавшегося вверх от земли теплого воздуха, то складывая их, словно зонтики… Демонстрируя тем самым свою готовность если не сейчас, то в ближайшем будущем, присоединиться к своим старшим собратьям. Своим сородичам, свободно парящим в небе и в бреющем полете выискивающим на земле свою добычу – мелких грызунов и пресмыкающихся. Звуки же, издаваемые его матерью, такие похожие на треск рвущейся, увешанной пустыми консервными банками джинсовой ткани, и должные, очевидно, означать увещевания, на непослушного юнца никакого действия не оказывали.