Вдобавок, Аня толкнула его вперёд, и он повалился на тело своего
подельника. Теперь можно спуститься вниз. Спрыгнув, Аня зацепила
щит и тот упал с грохотом на котелок и разбудил Конрада.
– Что случилось? – подскочил он, пытаясь нащупать в темноте
меч.
– Всё хорошо, – как ни в чём не бывало заявила она. – Напрасно
они пришли вдвоём.
Пришлось разжигать огонь и в свете очага они рассмотрели
нападавших. Ими оказались возница и один из местных дворян,
похитители Ани.
– Очень плохо, – заметил Конрад, – Это племянник герцога,
единственный его родственник по мужской линии.
– Тогда надо его спрятать, чтобы никто не нашёл.
– Куда? Тут такая земля, что не выкопать глубокой могилы.
– Тогда похороним их в море, – решила Аня.
Пришлось тащить трупы к воде. Похоронить их в море не вопрос, но
надо сделать так, чтобы никто не нашёл потом их тела. Положение
спасла Аня, соорудив из плавника на берегу грубый плотик, на
который уложили оба трупа, накидав под одежду камней. Плот едва
держался на воде с таким грузом, Но Аня отбуксировала его в море
так далеко, что Конрад стал волноваться.
Она плавала, как рыба, но в это время редко кто вообще умел
плавать, даже среди моряков. На глубине она убрала несколько
толстых палок и плот рассыпался, увлекая в пучину тела убитых.
Теперь пора возвращаться, и она поплыла к берегу. Из воды уже
вышла, когда горизонт начал светлеть и тонкий лучик солнца появился
над горизонтом.
– Ты прекрасна, как богиня! – воскликнул Конрад.
– Скажешь тоже, – смутилась Аня.
Она оделась и пошла к хижине, пора подумать о завтраке. На
завтрак была та же самая каша с мясом, других продуктов не нашлось
в хижине.
– Надо бы проведать моих крестьян, – заявил после завтрака
рыцарь.
– У тебя есть и крестьяне?
– Есть немного, они кормят меня, но денег не приносят. Здешняя
земля мало пригодна для земледелия.
Лошадку из телеги завели в дом и закрыли на засов, а на двух
конях поехали верхом. Деревенька оказалась жалкой в пять домов, да
и всё население выглядело уныло, а на лицах просматривалась печать
обречённости. Они кланялись механически, даже радость оказалась
какой-то обречённой.
– Что это с ними?
– Боятся, что я начну требовать с них деньги, но я никогда не
требую их, только продукты.
Из домов они вынесли продукты в качестве платы за право
проживать на земле.