Спросите меня о композиции в живописи, о константности света, яркости и формы, о техниках грунтовки и причинах жухлости готовых работ, о светотени и бликах — отвечу даже среди ночи, даже во сне, но, пожалуйста, только не вот это вот всё…
— Эмм, — закусываю нижнюю губу и продолжаю ковырять ногтем парту. — Грань — это… это… эмм…
Я не смотрю на него, не смотрю, но и без того знаю, что он доволен сейчас. Так и вижу, как углубляется его усмешка. Стою тут при всех и туплю, просто позорище.
Краем глаза вижу, как справа и слева взметаются вверх руки адептов. Одна, две, три, Стихии здесь все такие умные? Но ректора не интересуют остальные. Не сводя с меня пристального взгляда, он медленно поднимается с места и неспешно движется вдоль первого ряда парт:
— Ну же? Смелее, леди Клири. Если вы не знаете таких простых вещей, то возникает вопрос: а как вы вообще поступили? Своими ли силами? Или как-то ещё? Может быть, списали, мм?
Щёки вспыхивают, резко вскидываю голову. Глаза в глаза. Говорит такое, ещё и при всех?! И у меня вдруг вырывается:
— У вас нет доказательств, что я списала, потому что я этого не делала! А раз так, то и не смейте обвинять меня в подобном! Я всё сдала честно! Но я не обязана помнить всё!
Задираю подбородок и вцепляюсь в край парты так, что белеют костяшки пальцев. Если в кабинете и до этого было тихо, то сейчас повисает тишина как в склепе.
Микела смотрит на меня глазами, полными ужаса. Остальные, наоборот, отворачиваются и утыкаются лицами в столешницы, в свои руки — куда угодно, лишь бы не смотреть на меня. Словно не хотят иметь ничего общего со мной и моими словами.
Ректор замирает на месте и опасно прищуривается:
— То есть, понятие грани вы просто не помните? Что ж, давайте попробуем ещё раз. Назовите базовую классификацию теней? — четверть кабинета поднимает руки. — Семь правил нахождения за гранью? Дату открытия грани? Имя магистра, её открывшего? Пять главных артефактов для тёмных? Пять главных защитных артефактов ОТ тёмных?
Теперь уже половина класса сидит с поднятыми руками. Я молчу. Что-то частично всплывает в памяти, но начни я отвечать — лишь дам ему повод сильнее поиздеваться. Ну уж нет. Не дам. Буду молчать! Пусть думает, что хочет!
Упрямо поджимаю губы и принимаюсь смотреть поверх его головы, куда-то в сторону классной доски. Ректор усмехается и скрещивает руки на груди: