Этот день и следующий проходят, будто во сне. Всё будто не со мной. Примерка и подгон по фигуре готового свадебного платья из модного салона леди Кристабель. Составление списка гостей. Споры мамы и отчима о том, стоит ли приглашать Рогулдов и Трастернов из дальних холмов.
Я больше не сопротивляюсь. Позволяю делать с собой всё, что требуется. Меня, как куклу, наряжают, примеряют разные варианты причёсок.
Мама со служанками носятся с сундуками, спешно пакуя приданое и всю мою одежду. Уже завтра я навсегда покину родной дом.
На душе кошки скребут. День, который должен стать самым счастливым в жизни девушки, видится мне самым ужасным. Гложет чувство, что скоро случится непоправимое, что я совершаю огромную ошибку.
Из головы не идёт равнодушно-холодный взгляд незнакомца.
«Я решил, что вы станете моей женой. И вы ею станете. Я говорю. Вы — делаете. Только так, и никак иначе. Чем раньше вы это усвоите, тем лучше для вас».
И это говорит мой будущий муж? Бездушный тиран! Деспот! Кем он себя возомнил? Брачные клятвы ещё не принесены, а он уже приказывает! Я просто закипаю!
Остаться с ним один на один за закрытой дверью спальни? Немыслимо!
Раздражённо срываю с себя шёлковый шейный платок и подхожу к окну. Гладкое стекло холодит лоб. Веду ладонью по груди, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.
Прикрываю глаза, и мне чудится, что это он касается меня. Неспешным уверенным движением, каким подписывал договор о браке.
Мотаю головой, и на смену надменному жениху приходит последний разговор с папой.
— Дочка, обещай мне!
— Что, папочка?
— Обещай держаться подальше от тёмных! Это важно! Обещай!
— Обещаю.
— И ещё, — с трудом справляется с приступом кашля, сжимает мою ладонь двумя своими большими горячими руками, — спрячь это и храни.
Разжимаю свою ладонь и озадаченно рассматриваю тёмно-серый конусообразный предмет размером с мизинец, на толстом шнурке, наощупь слегка шероховатый, словно галька.
— Что это? — спрашиваю шёпотом.
— Наша с тобой тайна, — с трудом выговаривает папа и пытается улыбнуться. — Спрячь и храни. Это всё, что от тебя требуется. Справишься, мышонок?
— Да, — шепчу, затем надеваю странный предмет на шею и прячу под платьем.
Поворачиваюсь спиной к окну, и машинально тянусь рукой к груди, туда, где под одеждой по-прежнему надёжно скрыт тёмно-серый кулон, последнее напоминание об отце. Папа был бы против этого брака, ведь он просил держаться от тёмных подальше.