Бог, посмеиваясь, и вообще не запыхавшись, сказал.
— Как такое может быть, что Усэйн Болт, пробегает
стометровку за 9,58 секунды? A ты, ее пробежать вообще не можешь?!
— сказал Бог, не переставая хохотать.
— Презираю физические упражнения, — всхлипнул, —
они для низших умов, — еще всхлип. — Так что там, с этим,
раем и адом? — сипя и обливаясь потом, спросил Саннэс.
— Не могу поверить, что — это у меня спрашивает ученый
и воинствующий атеист! — Бог «прописывает» себе Facepalm.
— Нет никакого рая или ада, его придумали священники, чтобы
разъезжать на геликах и носить часы за миллион евро.
— Тогда, что меня ожидает? — морально вымотан.
Бог улыбнулся: — Перерождение.
— Вау, значит, узкоглазые буддисты были правы, —
растерянно посмеивается Саннэс.
Бог опять стал серьезным, взял карандаш и поставил в папке
галочку.
— Угу, как и было написано, расист.
— Никакой я не расист! — с возмущением.
— Угу, не признает своих недостатков, — Бог сделал еще
одну пометку.
— Ладно, — он махнул рукой на Бога, — Что более
важно, где и кем я перерожусь? — смотрит на Бога, глазами
маленького милого щеночка.
— Ну, вообще, — задумчиво почесывает репу, — ты,
должен был начать все сначала, — смотрит в папку.
— Сначала? — не понимая контекста Саннэс.
— Угу, должен был начать с личинки мухи, — как ни в
чем не бывало, сообщает «веселую новость».
В голове Саннэса возникает картина, кишащих белых личинок и он
хватается за рот, выпучивает глаза и начинает извиваться всем
телом, сдерживая рвотные спазмы. У него было живое воображение,
еще, он был невероятно брезглив, и даже мысли о чем-то подобном,
могли вызвать у него рвоту. Бог, наблюдая за этим извивающимся
чудиком, опять уливается слезами от смеха.
Сквозь рвотные приступы — Нет, — конвульсия, — я
не смогу быть личинкой, — конвульсия, — мы с ними, —
конвульсия, — несовместимы, — борется изо всех сил со
своим бунтующим желудком.
— Так я и сказал, «должен был». — Саннэс, перестал
извиваться и посмотрел с надеждой на Бога, — За последнее
время, ты самый веселый персонаж, с кем я общался. Сделаю тебе и
миру, в который хочу тебя отправить, одолжение. Там слишком все
серьёзные, им не помешает поднять настроение, а ты у нас весельчак
хоть куда! — с сарказмом.
Саннэс ошалело смотрел на Бога и не мог припомнить, чтобы хоть
раз в жизни шутил, но, не решился сказать об этом, а то тот
передумает!