— О сияющий владыка десяти тысяч лет, позднорожденный с великим
стыдом вынужден признаться в том, что он не смог задержать
расхитителя имперской казны, — тут тысячник нервно сглотнул тягучую
слюну, и звук, рождённый движением его гортани, прозвучал в
абсолютной тишине зала, словно грохот горной лавины. — Старший
советник Приказа Трёхлапой Яшмовой Жабы, злокозненный Джи Кань Чан,
всё-таки ускользнул из наших рук.
— Как это ему удалось? — в голосе императора можно было
различить нотки удивления. — Ведь его поместье было надёжно
окружено, разве не так?
— Совершенно верно, о Хуанди, — подтвердил тысячник, не поднимая
глаз. — Мало того, мы заблокировали выходы из всех подземных
тоннелей, проложенных с территории поместья за его пределы. И
всё-таки он бежал. Он пожертвовал своим телом, но его душа
ухитрилась улизнуть от нас в самый последний момент.
— Встань, мой воин, — неожиданно благосклонно сказал Император,
— ты сделал всё, что мог. Теперь этим делом займутся те, кому под
силу разыскать беглеца везде, где бы он ни пытался скрыться от
нашего правосудия, пусть даже и в иных мирах, — он обернулся к
невзрачному чиновнику, стоящему подле трона. — Позови мне
начальника Приказа Железных Теней, и пусть он поторопится.
1 Пэн-лай– один из трёх священных островов-гор в китайской
мифологии, служивших обителью даосских божеств.
2 Горе побеждённым (лат.)
Мерно покачивался вагон поезда,
везущего меня прочь от Ярославля туда, где мне предстоит продолжить
своё образование. И после того, как я доберусь до конечной точки
своего маршрута, мне останется только заселиться в общежитие
Дмитровского Магического Училища. Там и начнётся новая жизнь Яна
Карпова.
А пока колёсные пары ритмично
постукивали на стыках. Я же сидя в купе, вспоминал, как так
получилось, что я сейчас еду в Дмитров…
***
Только было приготовился слегка
вздремнуть после сытного больничного обеда, как вдруг…
Дверь в палату распахнулась, и в
помещение влетел смерч. Небольшой такой смерчик, переворачивающий
всё, что находится рядом с ним с ног на голову и заставивший меня
вздрогнуть.
Когда же я проморгался, то смерч
этот загадочным образом превратился в невысокую черноволосую и
кареглазую девчонку лет шестнадцати-семнадцати, одетую в стиле
милитари. Она по-хозяйски придвинула к моей кровати табуретку, с
независимым видом на неё уселась и обратилась ко мне не терпящим
возражений тоном: