Сергей кивнул всем, кто оставался сидеть за столом, и вскоре пара уже ехала домой.
Вся дорога прошла в молчании.
Регина смотрела в окно, за которым блистал огнями ночной город, напряженно морщила лоб и о чем-то думала.
Зайдя в квартиру, девушка рухнула в кресло:
- Сережа, налей мне коньяку и дай сигарету.
- А мне можно?
- Что тебе можно?
- Коньяку и папиросу?
Регина улыбнулась, жалко и натянуто:
- Прости. Конечно можно.
Рюмки почти опустели, когда Сергей решил задать вопрос:
- Почему ты так холодно встретила своих родственников?
Как совсем недавно чайную чашку. Регина начала крутить в руках рюмку:
- А как я должна была их встретить? Ты уже достаточно знаешь обо мне, чтобы представить, что за человек Анна. Ванда ее знает намного лучше, и, думаю, могла бы подумать о том, какую "райскую жизнь" мне устроит мамочка. Так где же была до сих пор сердобольная тётушка? Занималась своими проблемами и устраивала жизнь своих детей?
- А если бы она позвала тебя в Грузию? Неужели ты бы поехала?
- Это не важно, поехала бы я или нет. Это был бы мой выбор. Но меня никто не звал, только это остается фактом.
- Регина, но ведь старуха умирает! Неужели тебе ее нисколечки не жалко?!
- Жалко, конечно жалко... но я не брошусь со слезами ей на грудь, не стану рвать волосы на голове, узнав о ее смерти. Она все эти годы была чужим для меня человеком. Пусть такой и остается.
Сергей посадил Регину себе на колени, обнял девушку, прижался щекой к ее щеке:
- Девочка моя, не нужно быть такой жестокой.
- Я не жестокая, Сережа, я справедливая. На любовь я отвечу любовью, на равнодушие - равнодушием. Ванда приехала, чтобы искупить какой-то, ей одной ведомый, свой грех, отдав мне письмо с адресом бабушки Нины? Ну так она его искупила. Письмо я взяла и даже поблагодарила. Что не так?
- Наверное, все так, но я никогда тебя такой не видел. Даже не представлял, что ты можешь такой быть.
- Вот теперь и увидел и представил, - Регина вздохнула, - Идем спать, я с ног валюсь.
- Ты иди... я еще посижу... покурю...
Регина ушла в спальню и вскоре заснула, а Сергей всю ночь просидел в кресле, куря одну папиросу за другой.
Он думал: " Сколько же пришлось пережить этой девочке? Сколько вытерпеть обид, предательств и несправедливостей, чтобы ее сердце так заледенело. И сколько же ему предстоит приложить усилий, чтобы это сердечко оттаяло».