От его заявления мне почему-то стало страшно, и я настороженно кивнула, готовясь забрать руку, лишь только он меня отпустит. Мужчина действительно убрал ладонь со стола, и моя собственная рука молниеносно исчезла в складках рукава.
Вздохнув, дракон вытащил из стопки чашек на столе две маленькие пиалки и, разогрев чайник одним щелчком, разлил чай. Я сообразила, что это, по идее, моя обязанность, лишь тогда, когда он уже подвинул наполненную чашечку ко мне.
— Тебя били в приюте? — спросил мужчина, не глядя на меня. — Шрамы остались?
— Д-да, — с запинкой отозвалась я, беря чашечку в руки. От нее поднимался сладкий аромат, и я просто вдыхала его, не решаясь пить.
— Где? — спросил он, и я, помедлив, дотронулась рукой до плеча:
— Тут. И тут, — моя ладонь сползла на предплечье. После единственной попытки побега мне влетело так, что на коже остались две тонкие длинные отметины. Госпожа Иман, конечно, понимала, что это снизит мою стоимость на рабском рынке, но спустить такую провинность не могла. Чтобы другим, да и мне, неповадно было.
— Уберем, — пообещал господин Эттрейо, — когда вернемся в поместье. События, произошедшие с нами, оставляют след в душе, но вот с тела их убрать вполне возможно, — сказал он, и я невольно улыбнулась. Может, если у меня на коже не останется шрамов, я смогу представить, что приюта и вовсе не было в моей жизни. Это был сон, просто сон… — Ты еще девственница? — вдруг спросил дракон, и я, поперхнувшись чаем, закашлялась.
— Что? — спросила я, но мужчина лишь поднял бровь, прекрасно зная, что я слышала вопрос. И поэтому мне не оставалось ничего другого, как молча кивнуть, чувствуя, как лицо вспыхивает жаром. Зачем ему это знать, мне интересно?
Чай, наверное, попал не в то горло, потому что я никак не могла откашляться. Тут господин Эттрейо, потеряв терпение, протянул руку, чтобы хорошенько хлопнуть меня по спине, но я, не поняв, шарахнулась от него, по пути врезавшись головой в полку.
—Ай, — беззвучно произнесла я, морщась и потирая макушку.
—Тебя никто не тронет, — вдруг произнес за моей спиной мужчина. Обернувшись, я обнаружила, что он уже поднялся. — Ни я, ни кто-то другой. Можешь не опасаться, — и с этими словами он вышел, не забыв запереть дверь заклинанием.
2. 2
Я поверила ему только через год. За все это время меня потрогал лишь лекарь, к тому же женщина, когда, как и было обещано, сводила шрамы с плеча и предплечья.