— У вас сзади… — давлюсь от смеха,
чтобы сказать.
— Что?
— Орех.
Опять я слышу сверчки в его
голове.
Вот бы обладать способностью
исчезать по собственному желанию!
— Польщен, — бормочет Влад и даже,
кажется смущенно. — Тебе он понравился на ощупь?
О боже! Мы всерьез это обсуждаем?
Правда-правда? Помогите мне кто-нибудт!
— Не совсем…
— Не совсем?! — обиженно
переспрашивает.
Так, если я раздавлю его мужское
эго, то можно сразу писать заявление на увольнение.
— Ваш орех замечательный, — стараюсь
его успокоить.
Что я несу опять?
— Просто порванный.
Глаза Влада — это просто чудо. Можно
в них тонуть. Смотреть бесконечно. Они вроде темные, но с синими
прожилками, как глубоководный океан. Сейчас они у него особенно
широко распахнуты от моих невнятных объяснений.
— Не сам орех. Скорлупа, — пытаюсь
его успокоить, но, кажется, плохо получается.
Он не выдерживает, выгибается и
смотрит на себя сзади. До него доходит, наконец, что я имею в виду
своими идиотскими репликами.
— Охренеть! — снова ругается Влад
Гад. — Клюковкина! Как ты это делаешь? Ну как? Тебя вообще можно
нейтрализовать? Или это твое призвание — все крушить и ломать?
— Отличный антагонист для того, кто
любит все строить, — неудачно шучу.
Влад снова смотрит на меня.
Пронзительно. Будто осмысляет какую-то внезапно пришедшую в голову
идею. С прищуром. Оценивающе. Затем переводит внимание на стаканчик
кофе в руке. Делает мощные глотки остывшего тыквенного латте. Я
слежу за его кадыком. Не думала, что мужчин шея и кадык могут быть
столь мощными и эстетичными… столь… эротичными.
Легко представляю его без рубашки, и
как капли кофейного напитка стекают…
— Клюковкина! — снова вместо ругани
орет. — Если ты так яростно стремишься к повышению, то я могу тебе
кое-что предложить.
— А?
— Несколько иную работу.
— Какую?
— Личную.
Подходит ко мне еще ближе.
Мое сердце гремит, пульсация
достигает ушей. Я дышу часто-часто. Что он собирается делать? Его
горящий взгляд говорит о его очень недружелюбных мыслях
красноречивее всяких слов.
— Правда, мы с тобой будем больше,
чем руководитель и подчиненная.
Я точно не та, кто отступает.
Поэтому не пячусь к стене.
Вместо этого смачно ударяю по лицу
Влада Гада ладонью.
Треск пощечины раздается на весь
кабинет.
Он замирает и тут же касается места,
куда я его ударила. Рука у меня не тяжелая, так что даже красноты
не будет.